Светлана Тулина - Воображала

Наверху хлопает дверь, слышны резкие, злые шаги (камера рывком переходит на лестницу), по ступенькам быстро спускается молодая девушка с некрасивым озлобленным лицом. Она на высоких каблуках, к тому же в обеих руках у нее по сумке, а на плече — еще одна. Сумки большие, так называемая «мечта оккупанта», набиты небрежно, а та, что на плече, даже не застегнута, из нее торчат какие-то женские шмотки, свисает длинный желтый шарфик.

Может быть, девушка эта и выглядела бы вполне ничего в другое время, но сейчас висящая на плече сумка перекашивает ее фигуру набок, а красные пятна ярости отнюдь не добавляет привлекательности ее столь же перекошенному злобой лицу.

— Не напугаете! — кричит она куда-то наверх, срываясь на визг, — Не те времена!

В холле пытается поправить подбородком сползающий ремень сумки, замечает расстегнутую молнию. Отпускает сумки из рук, роняя их на пол, третью швыряет на стол. Закрывает молнию, прихватив шарфик. Движения резкие, злые. Голос у нее тоже резкий и неприятный, лицо красное и не очень умное. Замечает Фрау Марту, и теперь уже обращается не к лестнице, а к ней:

— Я в суд пойду! Нет такого закона, чтобы за правду вышвыривать человека на улицу!

Она резко дергает молнию, но та не поддается, мешает застрявший шарфик. Девушка нетерпеливо дергает еще раз, шипя что-то сквозь зубы, потом силы ее внезапно оставляют, и она падает на стул, всхлипывает, трясет головой, бормочет жалобно:

— Господи, и было бы за что?!.. Ведь ни разу!.. Ни разу!..

По лицу ее текут мелкие злые слезы. Фрау Марта — по-прежнему молча и невозмутимо — ставит перед ней тонкую фарфоровую чашку, над чашкой поднимается парок. Со второго этажа доносятся звуки пианино — неуверенной рукой, практически одним пальцем, там пытаются наиграть «Воздушную кукурузу». Сбиваются, начинают сначала.

Девица поднимает голову, ее настроение вновь изменилось, губы искривлены, глаза зло сужены. Она шипит с ненавистью:

— У-у, ведьма психованная!.. — переводит ненавидящий взгляд на Фрау Марту, морщится, — Все вы здесь психи! Вот и нянькайтесь сами со своей психованной уродиной, а с меня хватит! Да я и за миллион не останусь в этом сумасшедшем доме! Вы еще умолять будете! Вы еще на коленях…

Вскакивает, сдергивает со стола сумку, задев чашку, подхватывает вторую сумку с пола и ковыляет к двери. (Наверху продолжают наигрывать «Воздушную кукурузу», сбиваются, начинают сначала). Фрау Марта невозмутимо убирает чашку и вытирает пролитый чай. Крупным планом — ее руки, ритмично двигающиеся по поверхности темного неполированного дерева…

На фоне темного неполированного дерева — фотография в пластиковой рамке. Любительский снимок — Фрау Марта держит за руль яркий велосипед, на котором сидит девочка в оранжевом свитере и белой юбочке. Девочке на вид лет пять.

На секунду прорывается голос врача:

— Послушайте, ну что вы мне… Я не понимаю, какое отношение…

Его обрывает грохот захлопнувшейся двери. Фоном, приглушенно — быстрый «Чижик-пыжик» на пианино, плавно переходящий в уверенную «Воздушную кукурузу».

Крупным планом — руки Фрау Марты. Они больше не вытирают стол, они на него опираются. Твердо так опираются. Непоколебимо. Камера на уровне крышки стола, и поэтому видно, что на нем между руками Фрау Марты что-то лежит, что-то маленькое и плоское. Слышны приглушенные всхлипывания. Камера медленно отъезжает назад, звучит голос фрау Марты — сразу ясно, что это именно ее голос: суровый, сухой, негромкий и властный:

— Вы были ознакомлены с правилами поведения в этом доме? Отвечайте, когда Вас спрашивают!..

Молодой женский голос, дрожащий, запинающийся:

— Д-да, м-мэм…

— И денежная компенсация тех мелких неудобств и ограничений, которые от Вас требовались, была признана Вами вполне удовлетворительной?

— Н-но, мэм…

— Я спрашиваю — да или нет?

— Д-да, м-мэм.

— И у Вас никогда не возникало претензий по поводу Вашего не совсем обычного контракта?

— Но, мэм!..

— Да или нет?

— Н-нет, м-мэм…

— Тогда как прикажете понимать вот это?!.

Всхлипывания становятся громче. Теперь камера отъехала достаточно далеко, чтобы можно было видеть, что дело происходит не в холле, а в одной из верхних комнат, скорее всего — в кабинете или в библиотеке (по стенам расположены высокие книжные шкафы, у одного из которых жмется обладательница молодого голоса. Она действительно очень молода — гораздо моложе той, что грозила судом. Да и выглядит эта девушка куда более приятно, хотя в данный момент и пребывает она в крайней степени отчаяния — теребит белый передничек и размазывает по личику косметику).

— Тогда как Вы могли принести сюда ЭТО? Полагаю, Вы и сами понимаете всю непростительность подобного поведения.

Фрау Марта негодующе вздрагивает, передергивает плечами. Направляется к двери. Девушка бежит за ней:

— Но, мэм!!!

— О Вашем проступке немедленно будет…

Их голоса гаснут, отрезанные массивной дверью. Щелкает замок. С лязганьем дважды проворачивается ключ. Рыжий персидский котенок, все это время наблюдавший за людьми из массивного кресла, вспрыгивает на стол, трогает лапой вызвавший такое возмущение предмет. (Камера движется к столу — медленно и немного сверху).

Это зеркальце.

Обычное маленькое карманное зеркальце. В нем отражается котенок. И окно. И пыльные деревья за окном. И кусочек яркого неба…

«Воздушная кукуруза» на секунду становится громче и резко обрывается.

Шум города.

В круглом зеркале отражаются пыльные деревья и кусочек яркого неба. Вдруг все это перекрывает рыжая макушка Воображалы, она поднимает голову, глядя прямо в зеркало (крупным планом — ее улыбка).

Камера отъезжает, круглое зеркало — зеркало мотоцикла в витрине между парой очень приличных и очень скучных манекенов. Воображала смотрится в него прямо с улицы, через стекло.

Она стоит у самой витрины, легко опираясь одной ногой на скейт и развлекаясь со своим отраженным двойником — показывает ему язык, шевелит бровями, вытягивает губы трубочкой. Замечает манекены.

Морщится недовольно и кисло — манекены ей явно не нравятся. Потом задумчиво поднимает брови, улыбается хитрой половинчатой улыбочкой, не оборачиваясь, осторожно косит глазами по сторонам и, убедившись, что никто не обращает на нее внимания, снова переводит взгляд на манекены — на этот раз прицельно, слегка сощурившись, как и в случае с огрызком.

Визг тормозов.

Легкая дрожь изображения.

Воображала быстро стреляет глазами влево-вправо с видом человека нашкодившего и не желающего попадаться, но отнюдь не раскаивающегося. Отталкивается от бордюра ногой и, быстро набирая скорость, исчезает за углом.