Люциус Шепард - Человек, раскрасивший дракона Гриауля

Что ж, остается только одно убежище, куда за ним не пойдут.

На листьях деревьев лежали комочки земли, которые осыпались, когда Мерик раздвигал ветви. Добравшись до лесенки, он заколебался, ибо у него не было с собой веревки. Конечно, он прекрасно обходился и без нее, но сколько лет тому назад? Порывы ветра, крики, огни в долине, похожие на усеявшие серый бархат алмазы, сбивали его с толку и мешали сосредоточиться. Послышался хруст ломаемых веток. К чертям! Мерик оскалил зубы - неожиданно заболело плечо, прицепил к поясу трость, осторожно ступил на лесенку и ухватился руками за петли. Ветер раздувал его одежды, грозил вырвать из-под ног шаткую опору и унести в неведомые края. Один раз он поскользнулся, другой - замер в неподвижности, не имея сил двигаться ни вперед, ни назад. Но в конце концов он достиг полости под крылом и выбрал ровное местечко, где мог спокойно постоять и передохнуть.

Внезапно он испугался, повернулся было к лесенке и решил вернуться в Хэнгтаун и примириться со всеми и всякими торжествами. Однако буквально мгновение спустя он осознал глупость подобной затеи. Слабость накатывала на него волнами, сердце громко стучало, перед глазами плавали ослепительно-белые круги, на грудь словно давило нечто весьма и весьма тяжелое. Уняв испуг, он шагнул в темноту, которая царила в полости. Мерик знал, что чуть выше находится та складка, где они так часто укрывались с Лиз, и пошел туда, твердо вознамерившись дойти, но припомнил встреченную у глаза девушку и сообразил, что с этим он уже попрощался. Да, попрощался сомнений не оставалось. Тем не менее он продолжил путь. Темнота, что наваливалась на него, как будто выползала из сустава крыла, из многочисленных бледно светящихся туннелей; в одном из них они тогда наткнулись на мумию. Был ли то в действительности древний чародей, обреченный по закону магической справедливости на бесконечное умирание? Вполне возможно. По крайней мере, так и следовало поступить с волшебником, поднявшим руку на дракона.

- Гриауль? - прошептал Мерик во тьму и наклонил голову, словно ожидая, что ему ответят. Его голос разлетелся эхом по просторной полости под крылом, и Каттанэй припомнил, что раньше здесь поистине кипела жизнь: скользили по поверхности хлопья, сновали шипуны, стрекотали в зарослях диковинные насекомые, бродили мрачные жители Хэнгтауна, погромыхивали водопады. Он бессилен был вообразить Гриауля по-настоящему живым, ибо постигнуть подобное великолепие человеческому рассудку попросту не дано. Однако сейчас он вдруг спросил себя, а не ожил ли дракон, не мчится ли он в золотой ночи к центру солнца? Или то была обыкновенная мечта, порожденная мерцанием кусочка ткани в огромном глазу? Мерик засмеялся. Скорее уж звезды назовут свои начальные имена...

Он решил остановиться тут, вернее, решение пришло как бы само собой. Из плеча изливалась боль, настолько сильная, что она виделась ему тускло светящейся струей. Он медленно и осторожно сел, потом лег на локоть и посмотрел на трость. Хорошее, волшебное дерево! Да, ее вырезали из боярышника, что рос на ляжке Гриауля. Однажды ему предложили за нее целое состояние. Кому она достанется? Наверное, старому Генри Сихи, который определит ее в свою коллекцию, запрет в стеклянный ящик заодно с башмаками "самого Каттанэя". Веселенькое дельце!

Он перелег на живот и положил подбородок на ладонь; холодная чешуя немного заглушала боль. Удивительно, как сокращается масштаб устремлений. Он хотел раскрасить дракона, послать сотни людей на поиски малахита и кошенильных тлей, полюбить женщину, выделить тот или иной оттенок, а кончил стремлением лечь поудобнее. Что же дальше? Мерик попытался упорядочить дыхание, снять тяжесть с груди; тут его слуха коснулся некий шелестящий звук, и он перевернулся на бок. Ему померещилось, будто он видит скользящее по крылу черное пятно... или это всего-навсего шуточки расстроенных нервов и ослабевшего зрения? Больше удивленный, чем устрашенный, он всматривался в тьму, чувствуя, как колотится о драконью чешую утомленное сердце.

"Хотя делать простые выводы из сложных предпосылок - удел глупцов, я все же полагаю, что в его жизни присутствовали и мораль, и поиски истины, но доказательство того оставляю всякого рода историкам и социологам, то бишь специалистам по извинениям за действительность. Мне известно лишь то, что он поссорился со своей подружкой из-за денег и ушел из дома. Он прислал ей письмо, где писал, что отправляется на юг и вернется через несколько месяцев с такой суммой, какой ей никогда и ни за что не потратить. Я не знаю, чем он занимался. Вся эта история с Гриаулем...

Мы сидели в "Красном медведе" и пропивали мой гонорар за опубликованную статью, и кто-то сказал: "Слушайте, ну разве не здорово было бы, если бы Дардано не приходилось писать статьи, а нам - малевать картины, подходящие по цветовой гамме к мебели заказчиков, и раболепствовать перед всякими племянничками и племянницами?" И тут все стали наперебой предлагать способы добывания денег, но дальше грабежа и киднеппинга фантазия почему-то не шла. Однако затем кого-то осенило надуть магистрат Теочинте, а через пару-тройку минут у нас уже сложился план. Совместными усилиями мы набросали его на салфетках. Я долго пытался вспомнить, не было ли у кого-нибудь из нас отсутствующего вида, не ощущал ли я ледяной холод мысленного прикосновения Гриауля, но ничего такого мне на память не приходит. То было обыкновенное надувательство, пьяный розыгрыш, шальная, бредовая идея. Вскоре после того наши средства иссякли, и мы вывалились на улицу. Шел снег, огромные белые хлопья падали нам на воротник, таяли и стекали тоненькими струйками за шиворот. Господи, как же мы тогда напились! Мы хохотали, катались по обледенелым перилам Университетского моста, строили рожи закутанным до бровей бюргерам и их дородным супругам, а они горделиво проплывали мимо, не удостаивая нас взглядом. И никто даже бюргеры - не подозревал, что мы заблаговременно празднуем счастливый конец..."

Луис Дардано. "Человек, раскрасивший дракона Гриауля"