Алексей Калугин - Деграданс

А тут…

Паноптикум для извращенцев…

Вываливающиеся, будто выдавленные глаза, безобразно оскаленные черные зубы, надломленные, щербатые… Коричневатые, подвяленные, как медвежатина, мышцы… Школьников сюда водить на уроки анатомии… От вида безносого кривого карлика со вспоротым животом запросто можно описаться… Белесые, натурального цвета кишки, окровавленные комки желудков, почек… Кривоногий всадник на лошади – настоящая мумия, как ее выполнили, непонятно… У коренастой мумии под окном грудная клетка вспорота, вскрыта, хорошо видны деформированные черные легкие. Челюсть откинута, морщинистое сердце на мясистой ладони… Данко, мать его!

Шивцов чувствовал на себе взгляды Ксюши.

Ничего не понимает. Делает вид, что не узнает. Смотрит украдкой.

Конечно, узнала его. Вчера в баре сидела напротив. «Он сам нарвался, он сам нарвался, и в этом нет моей вины». Это она нарвалась… Танго семи убийц… Ведаков и Калинин ртов не закрывали, уламывали Ксюшу. – «Выставка? У Фабиана? Там, наверное, ужас!» – «Ну, ужас. Но не ужас-ужас. Такое только у Фабиана увидишь!» – «Мне и без Фабиана сны снятся страшные…» – «А будут сниться еще страшнее!» – «Да ну. Новая эстетика! У Фабиана даже покойниц упаковывают в эротическое белье». Вот и купилась Ксюша. Пришла. Трясет нежными завитушками.

Шивцов потянул носом.

Странно, но мертвечиной не пахло.

Ведакову Ксюха, конечно, не позвонила… Андрей сейчас дергается, ищет ее… Заслужил… Когда дурак вот так, как Ведаков, покупается на женский запах, с ним сладу нет. Калинин умнее. Он хищник. Быстро сориентировался, держит Ксюшу, на меня не смотрит. Помалкивает, присматривается. Может, пристрелить его? Просто так, чтобы не лапал чужих шлюх?… Да ну… Шлюхи чужими не бывают, они всегда общие… Наши… Пусть Калинин покрутится, время есть. Пусть проявить свой профессионализм, мне плевать… Кто-то должен ответить… Калинина многое умеет, надо отдать должное. Все у него, у кудрявого гада получается. Он даже о сибирских землепроходцах на TV сумел рассказать как-то по-новому.

Он вдруг вспомнил голос Калинина.

«И ответчик челобитную выслушал. Отвечал: не знаю, не ведаю».

Голова закружилась. Чеченская контузия крутит меня, как хочет. Шивцов сжал виски ладонями. Что-то с памятью случается в такие минуты, вдруг идут выбросы такие яркие, будто сам все придумал. Калинин в архивах отыскал некий иск на самого Дежнева, открывшего когда-то морской проход между Азией и Америкой.

«И судья у истца спрошал, чем его уличаешь?»

Будто голос звучит, все так ярко и ясно… Шивцов боялся таких вот неожиданных приступов… Блин, откуда всплывают слова, которые он никогда бы не сумел запомнить?

«И истец уличал Божьею правдой, крестом животворящим, и слался на артельщика своего Шапку.

А ответчик отвечал: я вот не шлюсь на Шапку.

А истец слался на Панфила Иванова, а ответчик и на него не слался.

А истец слался на Самка Петрова; а ответчик и на него не слался.

А истец слался на Пятку Сафонова, а ответчик опять не слался.

И судья спрошал у третьих – у Шапки, у Самсона, у Панфила. И они сказали по государеву крестному целованию правду: дескать, пришед, правда отдал соболя Дежневу тот Сидор. А Дежнев вернуть не хотел…»

Как такое может храниться в памяти?

Молодая женщина в синеньких, художественно изодранных джинсах и в белой элегантной кофточке с ужасом смотрела на Шивцова из-за мумии с низко опущенными костлявыми руками.

– Что? На шиза похож?

Женщина отпрянула. Вместо нее пожилая смотрительница просительно прошептала:

– А в туалет можно?

И смотрела фальшиво.

Наверное, прятала, сучка, мобильник.

«В туалет?» Не понимая, что делает, Шивцов выхватил из сумки обрез.

Грохнул выстрел, посыпалась штукатурка. «Сидеть всем!» Кто-то закричал, пополз вдоль бортика бассейна, наполненного застоявшимся кровавым раствором. Блин, как болит голова! Второй выстрел грохнул еще мощнее. Даже дрогнули в бассейне белые паруса бумажного кораблика, украшенные вечными словами: « МИР – ЛЮБОВЬ – МИР».

– Собери мобильники!

Девчонка в розовом сарафанчике (Шивцов указал на нее пистолетом), роняя безмолвные слезы, собрала мобильники. Калинин поднял руки, у него, дескать ничего такого нет. Шивцов мрачно ухмыльнулся, указал: этого не трогай. Калинин сразу приободрился, будто они обменялись какими-то сигналами. Понял что-то своим звериным нюхом, журналюга, подонок.

Кто-то должен ответить…

Кто-то обязательно ответит за все…

Шивцов аккуратно поставил у ног сумку с оружием.

13

ПЕТУНИН

11.42. Пятница

Обычная кирпичная шестиэтажка.

Небольшой двор, голый, с мусорными баками.

Блокировать подходы к галерее – никаких проблем, правда, теснота лишает бойцов оперативного простора. А вот задняя стена выходит в глухой переулок. Там поставить машину, посадить пару стрелков, мышь не проскочит. Со свидетелями «захвата» галереи общался Миша Яранский, высокий брюнет-аккуратист. Ничего интересного, все смешалось, каждый видел только то, что видел. А кто-то из прибывших телевизионщиков уже сунул микрофон под нос Петунину:

– Что известно о намерениях террористов?

– Полагаю, собираются вывезти немецких покойников за рубеж.

– Это достоверная информация?

– Стопроцентно.

– Чего еще требуют террористы?

– Грузовой планер и трехнедельный запас шмали, водки и закуси.

– Планер? – изумился корреспондент. – С трехнедельным запасом? Куда же это они собрались?

– В Гану.

Дурака-телевизионщика оттащили.

– Сержант! – крикнул Петунин. – Снайперы расставлены?

– Двое на третьем этаже. Еще трое укрылись на соседней крыше.

– Входная дверь?

– Жалюзи и сейфовая решетка.

– Заминирована?

– Пластид. Граммов двести.

– Что слышно внутри здания?

– Пока ничего, – ответил военный техник Женя Арутюнян.

Он даже провел рукой по клавиатуре разверток, будто невидимую кошку погладил. Электроника была его слабостью и призванием. Подполковник Стопольский не без труда выдернул Жору из какого-то закрытого института. Он сам не хотел уходить, но уговорили. Подполковник это умел. Дверцы армейского джипа, набитого аппаратурой, были сейчас настежь распахнуты.

– Внутренние телефоны?

– Молчат.

– Сеть?

– Выходы не отмечены.

– Сигналы снаружи?

– Я бы сразу доложил о таких попытках.

Арутюнян замолчал, но все же не выдержал:

– Товарищ капитан, кому понадобился какой-то дохлый подвал с трупами?