Елена Федина - Дороги Малого Льва

— Нет. Есть кофе и пирожные.

— Тогда кофе.

Девушка посмотрела на него так внимательно, словно делала рентген своими голубыми глазками.

— Двойной?

Время было позднее, усталость накопилась, сон надо было прогнать.

— Двойной, — выдохнул он.

Она просияла и понимающе кивнула. Потом он уже плохо понимал, что с ним происходит. Кофе оказался каким-то странным на вкус, к его аромату примешивался запах лекарства. И все бы это было ничего, если б его не затошнило. Ольгерд понял, что перебрал основательно, что нельзя смешивать «Сладкие грезы», «Водоворот» и земную водку, тем более, после долгого перерыва.

Перед глазами все поплыло, изменился вдруг цвет светилен, раздвинулись стены, переместились столики, соблазнительно похорошели взлохмаченные девицы. Он как будто оказался в другом пространстве.

— Я тебе нравлюсь? — вцепилась в него одна своими горячими пальцами.

— Конечно, — сказал он.

— А я? — уставилась другая.

— И ты.

— Он в «белой сирени», — заявила третья, его на всех хватит.

«Почему бы и нет?» — подумалось ему, но тошнота стала уже невыносимой.

— Ждите, — поморщился он и направился к табличке с надписью «туалет».

Дверь оказалась закрыта. Ольгерд тупо подергал ее, потом, наконец, смирился с участью и прислонился к стене.

— Говорю тебе, это бесполезно! — донеслось с кухни хриплым мужским голосом под звуки льющейся воды, — ты сама знаешь, как связываться с таможней!

— Это не мое дело, — ответил женский голос, — за доставку отвечаешь ты, Хон.

— Я! Да откуда я знал, что они полезут именно в этот контейнер!

— Должен был знать.

— Вероятность облома есть всегда. Ты это тоже должна знать, Сандра. Так случилось, что наш ящик проплыл мимо.

— И что нам теперь делать?

Ольгерд стал что-то вспоминать про контейнер для волков и возмущенного Фальга, но тут же обо всем этом забыл, как только открылась дверь туалета…

Утром он долго не мог понять, где находится. Солнце ласково пробивалось сквозь желтые занавески, и это было единственным приятным моментом осознания. Вокруг был сплошной бардак после ночной оргии с тремя девицами. Его тело лежало на одном из двух диванов и как будто еще не остыло от возбуждения, в голове тоже не очень прояснялось.

Ольгерд сел и огляделся. Его джинсы валялись в одном углу, футболка в другом, ботинки — в третьем. На столике в солнечных лучах красовались заляпанные губной помадой фужеры, бутылка «Сладкой тины забвения» и пепельница, забитая окурками. Ночью все это смотрелось как-то иначе.

Его сладострастные подружки исчезли. Он остался один и уже забыл, как они выглядели. Потом в комнату вошла какая-то женщина и стала деловито убираться, не обращая на него внимания. Ольгерд не мог вспомнить, была она одной из этих трех или нет?

— Проснулся? — наконец спросила она, собрала из разных углов его одежду и швырнула ему на одеяло.

— Не совсем еще, — признался он.

— Неужели? — женщина усмехнулась.

Глаза у нее были серо-синие, холодные, такого же цвета был прозрачный халатик.

— Я спал с тобой или нет? — спросил он, рассматривая ее грудь под этим халатиком, — я что-то не помню.

— Нет, — равнодушно ответила она, — я не по этой части.

— А-а, — кивнул он, — ты уборщица?

— Почему уборщица? Я хозяйка.

— Борделя? — уточнил он презрительно.

— Кофейни, — резко ответила она, — хотя и уступаю иногда свою комнату по дружбе. Вставай, мне надо убираться.

Ольгерд еще не протрезвел и видел только ее красивую грудь под халатиком.

— Я хочу тебя, — сказал он прямо.

— И меня тоже? — усмехнулась она.

— Подождет твоя уборка. Иди сюда.

— Ты что, не понял? Я не по этой части.

Ольгерд уже осознавал, где находится: в аппирском квартале на Счастливой улице. На самом дне.

— Я заплачу, — предложил он.

Предложение показалось ей почему-то забавным.

— Что-то меня все хотят купить в последнее время! Даже вместе с моей кофейней.

— Зачем мне твоя кофейня… Я хочу тебя и заплачу, сколько хочешь. И чем хочешь.

— До чего все одинаковые! Лучше посмотри в свой бумажник. По-моему, ты уже расплатился за все сполна: И за ночлег, и за любовь, и за угощение.

Ольгерд посмотрел на пол. Бумажник и правда в раскрытом виде валялся между ботинок. Ни денег в нем не было, ни кредитной карточки.

— Вот так, — усмехнулась хозяйка, — разбирайся теперь сам. Меня ваши дела совершенно не касаются.

Почувствовав себя полным да еще и обворованным идиотом, он вздохнул и поднял на нее глаза.

— Чашку кофе хоть нальешь? В долг?

— Бесплатно налью, — великодушно заявила она, — я добрая.

Она стояла над ним как королева, гордая и независимая хозяйка крохотной кофейни. Ему показалось в тот момент, наверное, спьяну, что это не аппирка со Счастливой улицы, а настоящая земная женщина.

— Ты землянка? — спросил он с изумлением: землянке нечего было делать в этой вампирской дыре.

— Нет, — холодно отрезала она, — местная.

— Странно…

— Ничего странного.

— Как тебя зовут?

— Какая тебе разница?

Ольгерд почему-то не мог оторвать от нее взгляда. Казалось, в ней не было ничего особенного, кроме ее такой демонстративной независимости и холодных глаз.

— А я приду еще, — сказал он, — ты мне нравишься.

— А ты мне нет, — заявила она презрительно, — терпеть не могу таких типов.

— Каких? Ты же меня совсем не знаешь.

— Я видела достаточно.

— Что ты видела?

— Всё.

— Так ведь это все неправда…

— Что неправда? Что ты роскошный самец в «белой сирени» да еще при деньгах? В свое время я сама таких любила… А теперь меня от них тошнит. Одевайся, нечего тут демонстрировать мне свои мускулы.

— Ну знаешь… — слегка смутился Ольгерд от такой проповеди, — ты тоже не в скафандре.

Халатик ее и правда был совсем прозрачный. Строгая хозяйка вспыхнула, но тона не сменила.