Йозеф Несвадба - Робот внутри нас

Однако как он хорошо понимал Пресла! Ясно, что у них сходный тип мышления, сходные представления. Чем же отличаются друг от друга уравновешенный и преуспевающий Разум, который создал одноклеточный организм, и этот безудержный фантазер? Не раз я задумывалась над тем, как надо разговаривать с людьми типа Пресла, и хорошо знаю, что разубеждать их не имеет смысла. Лучше позаботиться о них, задуматься: отчего они бегут в мир фантазии?

- Почему вы расстались с Яной? - осторожно спросила я.

Быть может, не все считают фантастические представления искаженным отражением действительности. Для некоторых фантастика может быть вполне реальным отражением того, как эти люди воспринимают окружающее. Например, близорукие видят лишь расплывчатые контуры там, где мы видим четкие линии, а слепые ощущают мир осязанием. Некоторые земные существа воспринимают мир совсем иначе, чем мы, например собака главным образом при помощи обоняния. А чем воспринимают мир пресловутые марсиане? Видимо, Пресл считает фантастическую версию событий единственно правильной; разубеждать его было бы совершенно излишне.

- Почему вы расстались с Яной? - повторила я; мне показалось, что он прослушал мой вопрос.

- Потому что она влюбилась в робота. Я понимаю человека, который увлекается машинами конца прошлого века, первыми, локомотивами, старомодными автомобилями, воздушными шарами и дирижаблями, но мне непонятно, как можно любить современные обезличенные мотоциклы, лимузины и... роботов.

- Вас это сильно мучает? Ведь вы можете найти себе другую девушку!

- Я думал о вас... Я же сказал вам это еще вчера. О вас я подумал прежде всего. Я хотел рассказать о роботе и уехать с вами куда-нибудь в глушь... Понимаете, чтобы мы были совсем одни... - Он смотрел на меня в упор; в глазах у него светилась решимость, словно он задумал похитить меня. - Если роботы возьмут верх над людьми, в цивилизованном мире для нас уже не будет места. Мы с вами стали бы жить вдвоем, я бы обрабатывал землю, вы вели бы хозяйство. Я бы охотился на зверей, ходил в звериных шкурах... Наверное, в кроличьих, потому что других теперь нет. В деревне мы бы ничего не покупали: ни свечки, ни гвоздей, ни лопаты. Тол.ько тогда мы стали бы по-настоящему свободны, избавились бы от цивилизации с ее засильем роботов. Жить снова так, как когда-то жил человек... Но такие условия показались бы нам слишком суровыми, начались бы болезни, которые мы сами не умеем лечить... Вы возненавидели бы меня за то, что я отказался от борьбы. Ведь женщины хотят, чтобы ради них мужчины вступали в борьбу и побеждали. Или по крайней мере боролись. И вот я борюсь за вас.

На этот раз он, видимо, говорил от души.

- Кого же вы, собственно, любите - Разума, меня или Яну?

- Дело не в том, кого я люблю. Дело вообще не во мне. Я решил, что должен сделать это ради того, чтобы жизнь представляла собой хоть какую-то ценность.

Из кабинета доносился голос Разума. Видимо, он препирался с врачом скорой помощи, который не хотел прибыть немедленно, не понимал всей серьезности положения.

Пресл встал. Я боялся, что он убежит, но он не пошел к выходу.

- Поможем ему? - предложил он и оглянулся, ища глазами какое-нибудь оружие. - Я так и думал, что с роботом нелегко будет справиться. Может, придется позвонить в институт или в полицию.

Последние слова напугали меня. Разум бы этого не стерпел. Сейчас он кричал на когото у себя в кабинете, кричал громко, как никогда. Были слышны отдельные слова и минутами казалось, что то ли Разум разговаривает сам с собой, то ли ему отвечает кто-то другой. От всего, что творилось в моем доме, голова у меня пошла кругом.

- Подождите, я посмотрю, что там делается, - сказала я. Пресл не пускал меня, хотел пойти сам, но я убежала от него в кабинет мужа.

- Уходи, тебе здесь нечего делать! - сердито набросился на меня Разум. Я увидела, что он вовсе не звонит по телефону, а ходит по комнате, без смокинга, в разорванной сорочке, без галстука. Я невольно оглядела комнату: где же его противник? Похоже, что тут разыгралась схватка. Но Разум был один в кабинете.

- Я ни в чем не виноват, ничего не присваивал! Ведь я руководитель института! - Он словно оправдывался перед судом. А потом я вдруг услышала иной голос:

- Но он мне верил, он меня любил, я всегда разыгрывал перед ним бескорыстного ученого, а ведь на это у меня не было права...

- Вздор! - крикнул первый голос.

Закрывая за собой дверь, я вспомнила странную историю о мистере Джекилле и мистере Гайде, эту классическую фантазию Честертона о перевоплощении личности, и мне показалось, будто Джекилл и Гайд ссорятся внутри Разума. Что ж, это ничуть не фантастичнее, чем ссора Разума с роботом.

- Мне кажется, что скорее всего он сам помешался, - сказала я Преслу, когда из кабинета стал доноситься шум падающей мебели. Мы слышали, как Разум швыряет на пол колбы и пробирки.

- Но я-то еще в своем уме! - воскликнул Пресл и устремился в кабинет. Я уже не могла удержать его

Мы нашли моего мужа в разгромленной лаборатории. Кто бы сейчас узнал в нем вчерашнего преуспевающего доцента?!

- Хватит этой комедии, Пресл! Не мучьте меня больше! Вы победили, и я сдаюсь! Приготовь нам чай, Елена, ведь мы еще не завтракали.

Я ушла на кухню готовить чай, но оставила дверь открытой, чтобы не упустить ни словечка из их разговора.

- Сдаюсь вам на милость, - повторил муж.

- А где же ваш робот?

- Перестаньте! - снова закричал Разум. - Вы отлично понимаете, что он существует только в вашем воображении! Я всегда знал, что вы умный человек... Ладно, Пресл, я заявлю во всеуслышание, что вы - подлинный автор моего открытия, что это была ваша идея, а я ее только разработал. Этого хватит?

"Так вот оно что, - подумала я, не оборачиваясь, потому что как раз закипал чайник. - Стало быть, история со старым Чапеком была для Пресла всего лишь предлогом, своего рода аллегорией, под прикрытием которой он отстаивал собственные права. Всю эту историю с роботом Пресл придумал, чтобы разоблачить мужа. Главное для Пресла - собственные заслуги, собственный успех! Он столь же ничтожен, как и все остальные! А еще что-то городил мне насчет "простой жизни среди природы"!

У меня так дрожали руки, что я чуть не обожглась, - никак не могла закрыть газ. А в комнате за моей спиной все еще было тихо.

- Я вас не понимаю, - тихо сказал Пресл.

- Вам и этого мало? Хотите, чтобы я сам себя разоблачил, чтобы публично признался в том, что присвоил чужое открытие? Не слишком ли это жестоко? Я знаю, что сам воспитал вас и слишком смело говорил при вас о новых принципах, о бескорыстном сотрудничестве, о единении людей науки. А сам изменил этим принципам, изменил высшим идеалам. Но выто знаете, что коллективные работы общеприняты в научной практике. Первоначальная научная идея по мере своего претворения в жизнь претерпевает столько изменений, что соавторы обычно не спорят о Первенстве и в большинстве случаев подписываются под работой всем коллективом. Я этим пренебрег, - вот в чем, очевидно, моя ошибка. Я присвоил всю славу себе, а вас семерых оставил в тени. Я действительно поступил, как робот, и готов исправить это. Я опубликую заявление в печати, сообщу, что открытие сделано доцентом Разумом и коллективом. Или коллективом под руководством Разума, а? Или просто нашим институтом, сниму вообще свое имя... Не глядите так на меня, юноша, я не совершил никакого преступления. Мой поступок не наказуем, мало кто из ученых осудил бы его, ведь такова жизнь. Так как же, а?