Филип Дик - Кланы Альфа-Луны

После этого сознание Чака перестало воспринимать даже обрывки мыслей грибка.

Все еще трясущимися от волнения руками, он закурил сигарету. И отошел — отошел как можно дальше — от окна, сел на архаичную софу. И стал ждать.

Было очень трудно разобраться, как следует отнестись к благотворительному предложению слизистого грибка. Чак был озадачен. Неужели этот слизистый грибок в самом деле в состоянии ему помочь? Это казалось невозможным.

Ждать пришлось ровно час.

В дверь квартиры постучали. Это не мог быть возвратившийся грибок с Ганимеда, ибо у него не было ни малейшей физической возможности постучаться. Чак поднялся, прошел к двери и отворил ее.

На пороге стояла вполне земная девушка.

Глава III

Хотя у нее была тысяча всяких других дел, требующих самого пристального внимания, и все они так или иначе были связаны с новой неоплачиваемой работой в Службе Межпланетного Здравоохранения и Социального обеспечения, доктор Мэри Риттерсдорф выкроила время для решения одного чисто личного вопроса. Наняв ракетное такси она еще раз слетала в Нью-Йорк, в располагавшуюся на Пятой Авеню контору Джерри Фелда, продюсера телешоу Банни Хентмана. Неделю тому назад она передала ему целую кипу самых свежих — и наилучших — сценариев Чака, написанных по заказу ЦРУ. Теперь настало время выяснить, имеет ли ее муж, или вернее, бывший ее муж, шансы на получение работы у Хентмана.

Если Чак не подыщет лучшей работы по собственной инициативе, то за него это сделает она сама. Это ее прямая обязанность, ибо в течение по меньшей мере года, она и ее дети будут полностью зависеть от заработка Чака.

Отпустив такси на крыше, Мэри по входной аппарели спустилась на девяностый этаж, подошла к стеклянной двери, остановилась в нерешительности. Затем она позволила двери пропустить ее внутрь и вошла в приемную кабинета мистера Фелда, где восседала его секретарша — очень хорошенькая, хотя и страшно намазанная, в кофточке из шелка-паутинки в обтяжку. При виде девушки Мэри была явно раздосадована: неужели только из-за того, что бюстгальтеры вышли из употребления, девушка с такой откровенно вызывающей грудью должна угождать нынешней моде? В данном случае необходимость в бюстгальтере диктовалась чисто практическими соображениями, и Мэри, стоя перед письменным столом девушки, остро почувствовала, как щеки ее раскраснелись от неодобрения. И еще искусственное увеличение размеров сосков — это уж слишком!

— Слушаю, — произнесла секретарша, глядя на Мэри сквозь богато украшенный шикарный монокль. При виде холодной сдержанности Мэри, соски на груди у секретарши несколько поникли, как будто такой ледяной прием спугнул их и принудил к смирению.

— Мне хотелось бы встретиться с мистером Фелдом. Я — доктор Мэри Риттерсдорф, у меня очень мало времени. В три часа дня по нью-йоркскому времени я покидаю Землю, отправляясь на лунную базу ТЕРПЛАНа, — она придала тону своего голоса требуемую непререкаемость и убедительность — что-что, но это у нее всегда неплохо получалось.

После довольно продолжительной бюрократической процедуры, выполненной секретаршей, Мэри пропустили.

За имитированным под дуб письменным столом — настоящий дуб перестал существовать лет десять назад — восседал Джерри Фелд перед экраном видеопроектора, с головой погрузившись в работу.

— Одну минутку, доктор Риттерсдорф.

Мэри поудобнее устроилась в кресле, закинула ногу на ногу и закурила.

На миниатюрном телеэкране Банни Хентман разыгрывал эпизод, где он изображал немецкого промышленника, в традиционном двубортном синем костюме, который объяснял своему совету директоров, как можно использовать в военных целях новые автономные плуги, выпускаемые их картелем. Четыре самоходных плуга по сигналу тревоги соединяются в единый агрегат, который уже больше не просто гигантский плуг, а становятся пусковой ракетной установкой. С сильным немецким акцентом, Банни рассказывал про это величайшее техническое достижение. Глядя на экран Фелд негромко хихикал.

— У меня совсем немного времени, — твердым тоном заявила Мэри.

Фелд неохотно остановил видеокассету и повернулся к ней.

— Я показал Банни сценарии. Они его заинтересовали. Юмор у вашего мужа весьма сдержанный и довольно-таки устарелый, но тем не менее аутентичный. Он то, что когда-то было…

— Я все это знаю, — перебила его Мэри. — Я выслушивала его сценарии в течение многих лет; он всегда старался проверить их прежде всего на мне. — Она часто затягивалась, чувствуя себя в кабинете Фелда напряженно. — Значит, вы полагаете, что Банни мог бы использовать их?

— Мы не сдвинемся с мертвой точки, — сказал Фелд, — пока ваш муж сам не встретится с Банни; бесполезны все попытки вашего…

Дверь кабинета отворилась и вошел Банни Хентман.

Впервые Мэри видела знаменитого телевизионного комика собственной персоной. Ее интересовало, насколько он отличается в реальной жизни от того имиджа, который он создал для публики. В жизни он был, решила Мэри, чуть пониже ростом и куда старше, чем на телеэкране. Значительная часть головы уже облысела… Фактически у Банни был вид крайне озабоченного мелкого деляги по перепродаже всякого хлама из какой-нибудь центрально-европейской страны. Он был не очень чисто выбрит, в помятом костюме, с растрепанными редеющими волосами и — для полноты картины — докуривал огрызок сигары. Но вот глаза его — они были настороженными и в то же время добрыми. Мэри поднялась и стоя глядела на него. Телекамеры не в состоянии были передать силу его взгляда, в котором был не только острый ум, в нем было нечто большее — понимание, а чего именно, она и сама не знала. И было в нем еще…

Банни окружала некая аура, на нем лежала печать страдания. Лицо, тело, жесты — все, казалось, было пронизано этим страданием. Да, отметила она про себя, вот что можно прочесть в его глазах. Воспоминание о нескончаемой боли. О тех мучениях, что он испытал очень давно, но о которых до сих пор не забыл, — и не забудет до конца дней своих. Как будто его специально заставили страдать, бросив на произвол судьбы, на совершенно чужой для него планете. Неудивительно, что он такой выдающийся комик. Для Банни разыгрывать из себя шута — единственный способ борьбы, способ самоутверждения, в этом проявлялось его сопротивление буквально физической боли. Это была ответная реакция поистине космического масштаба, и притом весьма действенная.

— Бан, — сказал Джерри Фелд, — это доктор Мэри Риттерсдорф; это ее супруг написал программы для роботов, используемых ЦРУ, которые я показывал тебе в четверг на прошлой неделе.