Марина Дяченко - Соль

Он ругательски ругал себя за то, что никогда раньше не интересовался русалками. Ведь есть же фильмы, книги… Правда, у тех, что попадались ему раньше, были сплошь зубодробительные названия — «Глубоководный изолят» или что-то вроде того. А теперь он спрашивает глупости, и она над ним смеется…

Отчаявшись поразить девушку красноречием, Виталик свесился за борт и смотрел, как она танцует. Как носится в глубине, будто зеленоватая комета, в шлейфе фосфоресцирующих пузырьков…

Он никогда раньше не слышал, как поют под водой.

— Сегодня ночью отдыхаешь, — сказал управляющий.

Виталик удивился. Он привык отсыпаться днем, в жару, в сиесту. Ему нравились ночные прогулки. Но самое главное — сегодня он решил наконец, что выберется из лодки и будет плавать с ней.

— Почему? — спросил он, глядя в серо-голубые, с прищуром глаза управляющего.

— Потому что у тебя получка, — управляющий положил на стол белый конверт. — Иди, гуди.

— Это мне?

— Тебе. Премия.

Виталик взял конверт в руки. Приятная тяжесть денег. Честно заработанных денег. Пьянит.

— Спасибо…

— Завтра днем тоже можешь не приходить. Гуляй.

Виталик вышел из администраторской.

Пачка денег в кармане. Полная свобода. Набережная, залитая огнями, гремящая музыкой, кафе, рестораны, казино, бильярд, игровые автоматы и девчонки, девчонки, табуны загорелых, в коротких юбчонках, в прозрачных маечках, веселых, хороших…

Виталик оглянулся на море.

Полный штиль. Крохотные мягкие волны. Розовое облако, подсвеченное солнцем, отражалось в блестящем мокром песке.

В шесть утра мобильный телефон, который Эрвин клал к себе на тумбочку вместо будильника, заиграл бравурный марш. Велька проснулась моментально. Не пошевелилась, ничем себя не выдала — продолжала лежать на боку, подложив ладонь под щеку. Только ресницы дрогнули едва заметно.

— Алло, — Эрвин босиком прошел из спальни на кухню. — Я слушаю.

— Господин Эрвин Фролов?

Голос невозможно было не узнать, хотя звучал он тускло и очень устало.

— Да, — сказал Эрвин, зачем-то оглянувшись на дверь спальни.

— Я получил ваше последнее послание.

Эрвин глубоко вздохнул. Прокушенная рука, упавший в песок шуруп… фары в спину… Все это было не зря. Не зря.

— Она все-таки принесла вам…

— Мы можем встретиться?

— Нет, — Эрвин сглотнул. — За мной следят.

— Понимаю.

— Не понимаете. Не понимаете до конца. Я больше не могу отстаивать ваши интересы — ни как журналист, ни как частное лицо… Погодите, дайте мне сказать! Я верю, что вы пытаетесь их удержать. Может быть, наказываете. Может быть, запираете. Но пока живет этот миф, они будут нарушать запрет и плыть к берегу. Вы меня слышите?

— «Соль»… Эта книга? Андерсон?

— Да.

Тишина. Далекий шум воды.

— Возможно, вы правы, господин Фролов.

— Я не просто прав. Это единственное спасение для ваших девочек.

— Не давать им читать…

— Не в том дело! Книгу могут забыть, но информационный фантом останется. Будто живое существо, состоящее из обрывков слов и фраз, подростковых прыщей, болтовни, писем, демонстративного протеста, тоски, возбуждения… Анекдотов, признаний, слез… смеха… Это передается, как зараза, воздушно-капельным путем. Я фигурально выражаюсь, вы понимаете.

Дверь в спальню приоткрылась сквозняком. Эрвин увидел, что Велька все еще лежит в постели, притворяясь спящей.

— Вы можете показывать своим девочкам тех несчастных, которые вернулись. Они будут говорить правду. Они будут кричать, как их продавали, как их накачивали наркотиками в публичных домах, как их били. Кто-то поверит и ужаснется. Кто-то поверит, но забудет. А многие — ничего не поделаешь — так и останутся в убеждении, что все плохое на свете случается не с ними! Вы меня слышите?

— Да.

Велька на кровати пошевелилась. Натянула повыше одеяло. Эрвин прикрыл дверь в спальню.

— Справиться с мифом сможет только другой миф! Столь же талантливый и яркий, равной или большей силы. На дне, среди ваших, были авторы… помню, лет пять назад какой-то парень сочинял миниатюры. Его даже издавали на бумаге, я нашел в городской библиотеке его книгу… Помогите себе сами! Нужен миф. Нужен образ, который навсегда отвратил бы русалок от берега, от двуногих мужчин, от романтической любви.

Тишина. Отдаленный звук прибоя.

— Сами вы не можете взяться…

— Я не смогу.

— Я назначу вознаграждение. Вы станете богачом, господин Фролов.

— Я не смогу! Такие вещи не лепятся на заказ. Я стараюсь. Но я… Эрвин замолчал. Воздуха в груди не осталось совсем, а вдохнуть не получалось. В тишине прошла минута, другая…

— Господин Фролов, мы ценим ваши усилия… Прощайте.

— Чего ты ко мне пристал?

Артур сидел в оранжевой лодке с белым номером «63». Над его головой плескался на ветру свежий, яркий тент. Артур дежурил в центральном секторе пляжа, а Виталик оставил свой пост в восточном секторе, чтобы наконец-то поговорить.

Все было по-прежнему. Палило солнце, прыгали блики. Белый песчаный пляж казался коричневым от многих загорелых тел. В прибое кувыркались пляжницы топлес.

— Ты дурак, Виталя? Отправляйся в свой сектор!

— Никуда не поеду, пока не расскажешь, что за фигня.

— Отвали.

— Ее что, забрали?!

— Не понимаю, о чем ты.

Артур завел мотор и отъехал на несколько метров. На причале стоял дежурный по пляжу, смотрел из-под ладони. Виталик догнал лодку Артура. Ухватил за борт.

— Слушай, не держи меня за дурака. Она куда-то девалась! А я нырял вчера днем, видел клетку под причалом… А в сарае сетка мокрая!

Артур повернул к нему злое, красное от солнца лицо — лоб и глаза в густой тени козырька.

— Видел клетку? Больше ничего не видел? Парня, который до тебя был, с рельсом на шее — не видел?

Взревев мотором, лодка Артура рванула прочь, и Виталик едва успел отдернуть руку от ее борта. Не то свалился бы в воду.

Медленно тянулся день. Девушки с длинными волосами, глядящие на молодого спасателя снизу, из воды, поначалу заставляли его вздрагивать. Но время шло, палило солнце и притуплялись мысли. Он почти ничего не ел, зато выпил весь запас воды и соков. Несколько раз приходилось отлучаться с поста в туалет.

Он ничего не знает. Он и не должен ничего знать. Сидел, ловил рыбу. Разговаривал с русалкой. Потом она пропала. Мало ли что с ней случилось!

«Ты когда-нибудь нарушал запреты?»

Никогда. И желания не возникает.

Он едва дождался окончания рабочего дня. Сразу же пошел в кафе «Волна» и напился, кажется, за полчаса — реактивно. Проснулся с головной болью в чужой постели; оказалось, на втором этаже кафе работает маленький бордель…