Александр Казанцев - Сильнее времени (Сборник)

Арсений все же слушал Вилену по видео: в «лаборатории тишины», где они вместе узнали «голос звезд», были для этого идеальные условия. Его заворожили ее выразительные пальцы и отрешенное, светящееся внутренним светом лицо. Арсений смотрел на Вилену и прощался со своим счастьем, которого не познал, со своей жизнью среди современников, со всем тем, от чего без колебания отказался во имя долга и неукротимой страсти исследователя.

Игра Вилены потрясла его. Может быть, другого человека она заставила бы усомниться в выбранном пути, но только не Арсения. Он один из всех, слушавших Вилену, понимал, что настроение, переданное ее игрой, вызвано горечью и страданием, в которых, повинен он, Арсений! Только он!

Но лучше так, чем обнадежить ее и причинить ей еще большие страдания!

Другие слушатели не подозревали всего этого. Но они воспринимали чувства артистки, которые она сумела передать.

На экране хорошо было видно, как Вилену окружили, поздравляли, тянулись к ней. А она настороженно смотрела вокруг. Единственная из всех, она не знала, как сыграла…

Жюри высоко оценило игру Вилены, и она прошла на третий, заключительный тур конкурса.

Шилов, знавший о включении Арсения в звездный экипаж, уходил с концерта с твердым намерением в ближайшие дни открыть Вилене глаза на Ратова. Уж профессор-то Шилов совсем иной! На концерт Вилены примчался бы даже из зарубежной научной командировки, ценя ее недюжинный талант! Истинная женщина всегда ответит мужчине тем же! Вообще, профессор хоть и почтенен, но не так уж стар! Соединись они с Виленой, он сохранил бы над нею преимущество — свое глубокое понимание музыки наряду с ее полным неведением научных основ. Можно добиться (с известным тактом!) ее бездумного преклонения перед его наукой, а значит, перед ним.

Так Шилов заранее «планировал» отношения будущих супругов. Теперь дело было лишь за решающим объяснением.

Он слышал, что Вилена перед выступлениями не садится за инструмент, предпочитая отвлечься, отправиться в театр, на стадион, на прогулку в лес. И с помощью Анны Андреевны Шилов так подстроил, что Вилена сама пожелала провести день перед третьим туром на природе, на воде. А Шилов в молодости был страстным яхтсменом.

Вилена колебалась, согласиться ли ей. Но мать и бабушка обе советовали. Да и Арсения не было…

Старинная, романтическая яхта беззвучно скользила вдоль берега. Круглое озеро, прикрытое тонким туманом, поблескивало. Шилов настоял приехать сюда рано, уверяя, что нет ничего на свете прекраснее утра.

И в самом деле, что может быть прекраснее утра! В особенности если оно безоблачно или облака на нем наливаются первым светом еще раньше, чем взойдет солнце! Какой-то мудрец сказал, что «женившийся рано не пожалеет об этом, как и рано вставший». Конечно, эти слова мудреца мало подходили к Шилову, да и к Вилене тоже, но о том, что встали нынче рано, никто из них не пожалел.

Вилену заворожило утро. Когда они ехали к воде, было еще совсем темно, вернее, серо. А с берега можно было смотреть поверх зубчатого контура леса на небо. Оно тоже еще было серым. Но, к счастью, не совсем безоблачным. Белые, очень высокие облака первые заметили солнце. Они загорелись кромками, словно жар у них шел изнутри и стремился вырваться наружу. Потом от кромок оранжевый накал пошел дальше, охватывая всю обращенную на восток часть облака. Оно стало как бы двуцветным. Оранжевым с одной стороны и серым — с другой. И только много позже краски рассвета стали расплываться по небу над лесом. От этого лес, еще темный, стал казаться монолитной стеной. А потом над ним всплыл край раскаленного, но пока еще не слепящего солнца. И тут откуда ни возьмись появилась тучка, которая стала бороться с поднимающимся светилом, окутывала его тьмой ночи, но, бессильная, старалась хоть перерезать пополам. И это удалось тучке. Тогда в небо стали подниматься два разлученных светила. Солнце показалось Вилене перепоясанным. Но поясок из тучки не выдержал, распался надвое, и обе части светила соединились.

Вилена, почему-то глядя на эту картину утра, думала об Арсении. Соединятся ли они так когда-нибудь?

Шилов возился с яхтой все время, пока Вилена любовалась рассветом.

Они поплыли.

Вода у самого берега под корягами была такая чистая, что в ней виднелись серебристые рыбки. Чуть шевелили хвостиками и сонно стояли на месте. Казалось, будто они висят среди опрокинутых берез.

Скоро туман исчез. Появились другие яхты. Их паруса, порой клонящиеся к самой воде, вместе с отражениями издали напоминали белых птиц со сложенными и расправленными крыльями.

Вилена думала все о своем: почему Арсений даже не поздравил ее с победой на втором туре? Что же произошло между ними? Казалось, все скоро решится; едва только он признается, а теперь-…

Ветер почти совсем стих. Шилов, извинившись перёд Виленой, — попросил ее нагнуться, чтобы можно было перебросить парус на другую сторону. Парус перебросили, но он все равно висел, не хотел надуваться. Яхта замерла на месте.

Вилена опустила руку за борт, потом вынула ее и стала рассматривать стекавшие с пальцев капли. Падая, они рождали в воде разбегавшиеся кружочки, пересекавшиеся замысловатой вязью. Вот если бы прочесть ее? Может быть, она бы сказала ей…

Шилов откашлялся:

— Я не должен был бы касаться музыки, но вынужден нарушить данный самому себе обет.

— Отчего же? — рассеянно отозвалась Вилена. — Музыка не перестала существовать для меня.

— Помните слова давнего корифея, Танеева, о Девятой симфонии Бетховена для инопланетян?

— Еще бы!

— Давно ли мы с вами только слушали голос неведомых, а теперь непосредственный контакт с ними — это уже не предположительное событие.

— Думаете, к нам в самом деле могут прилететь? Я что-то читала: след на камне в пустыне Гоби миллионолетней давности, простреленные черепа неандертальца и бизона, найденные в Африке и Якутии. Неужели бывали у нас инопланетяне и еще могут побывать?

— Скорее дело за нами. Мы полетим к ним первыми.

— Как? На ту самую Релу, о которой столько говорят?

— Да. Экипаж звездолета уже намечен. Шесть представителей современного человечества добровольно отказываются от нашего времени, от нас с вами, от всех своих родных и знакомых ради того, чтобы увидеться с обитателями странного мира, где «одни работают и созидают», а Другие «летают и наслаждаются».

— Это, наверное, захватывающе интересно: если там другая культура, какие у них мысли, какие идеи? Может быть, недоступные нашему разуму? Вдруг мы только жалкие пигмеи-по сравнению с ними? А может быть, они тоже сыграют нашим разведчика Девятую, симфонию своего Бетховена?