Павел Комарницкий - Хозяин Вселенной

— Да, шеф!

Повинуясь моей команде, тренажёры сворачиваются с глаз долой. Я начинаю подбрасывать Мауну вверх, восхищаясь красотой её полёта в строгом соответствии с полученными инструкциями. Дочура визжит и хохочет, Нечаянная Радость носится вокруг, внося посильную лепту в какофонию визга — в общем, веселье до краёв.

— Всё, хватит! — Я ставлю малышку на пол. — Купаться пойдём? Пока мама не прилетела…

— Только ты меня мой!

— А сама?

— Самой неинтересно!

Разумеется, против такого довода мне нечего возразить.

Открытый душ в хозблоке хлещет со всех сторон тугими струями. Дочура шлёпает себя ладонями по животу и культяпками по спине, покуда я намыливаю мочалку. Мочалка и мыло, кстати, имеют самый обыкновенный вид, появись подобный товар где-нибудь в Москве, никто не сообразит, что это изделие иного мира — плоская округлая лепёшка и путанка из разноцветных синтетических нитей.

— Папа, а у меня крылышки ещё подросли!

— О, и правда!

Вообще-то увеличение крылышек со вчерашнего дня без микроскопа не обнаружить, но я говорю совершенно искренне — раз есть у ребёнка такое ощущение, значит, это правда.

— Ага, не ждали? — в дверях хозблока стоит Ирочка, держа в руке корзинку, полную мелких яиц.

— Мама, мама прилетела! — Мауна бросается к матери. — Ждали, ждали, ещё как ждали!

— Ой, ты вся мокрая!

— А папа меня уже выкупал, вот! Чтобы не тратить драгоценное время, отпущенное на общение ребёнка с вечно занятой матерью, — последнюю фразу дочура произносит моим «стандартным» голосом.

— О, как это мудро! — в глазищах моей ненаглядной бесится смех.

— Он и сам нечаянно выкупался, но ты не переживай — папа сейчас и с тобой выкупается, вот! — говорит дочура самым искренним тоном. — И сделает с тобой всё-всё, что ты захочешь!

— Это он сам тебе сказал?

— Нет, не сказал. Но он так думает!

Выдав заключительную фразу, ребёнок исчезает из хозблока. Ещё секунду мы стоим и вдруг валимся друг на друга от хохота.

Да уж… При всех неоспоримых достоинствах открытая и неограниченная телепатия имеет серьёзные недостатки…

— …Примерно вот так. Ни одного упоминания о подобных существах нет ни у кого. Данная цивилизация не входит ни в один из «клубов».

Дневная жара спала, и прохладный воздух вливается в проём. Мы лежим на диване, обнявшись. Возможно, я сделал не «всё-всё», как заверяла маму Мауна-младшая, но отнюдь не так уж мало. Однако потехе час, а всё остальное время у нас нынче уходит на дело.

Информация, добытая моей буйной головушкой из единого энергоинформационного поля Вселенной, оказалась столь интересной, что уже к вечеру была направлена из нашего отдела во все учреждения — в инопланетную миссию, в Академию наук и даже коллегам соответствующих учреждений на Свире и Сэнсэе. На последних была главная надежда — как самые старейшие в нашем «клубе», сэнсэи имели выход на другие «клубы». Правда, соседи ввиду значительного различия в интересах делятся информацией скупо, но в таком деле, как идентификация обитаемого мира, никогда не отказывают — насколько я понял, есть в нашей Галактике определённые правила игры, обязательные для всех — если, разумеется, они не Истинно Разумные, упорно сидящие в самоизоляции.

Однако все запросы пропали втуне. Это могло означать одно из двух. Либо цивилизация пушехвостых — а судя по крейсерам-броненосцам с пушками, уровень её примерно соответствовал уровню середины двадцатого столетия Земли — была пропущена поисковиками звёздных цивилизаций, либо… либо…

«Вот именно, Рома — «либо». Задача решается легко, если предположить, что пушехвостые вообще не из нашей галактики. Поэтому ни один «клуб» про них и не знает».

Меня пробирает дрожь. Дожили… Мало мне того, что во сне я шныряю по всей нашей Галактике, а если ещё начать шнырять по соседним…

«Ну-ну, не так всё ужасно, — Ирочка улавливает моё смятение. — Это всё просто твоя неорганизованность, муж мой, тяжкое наследие земного балбеса. Более того, скажу так — в некоторых случаях это для тебя плюс. Сомневаюсь, что твой знакомый Цанг смог бы повторить сей подвиг. Он дисциплинирован и собран во время сеанса, твёрдо направляет поле внимания и сознания и т. п. в нужную сторону. Не вижу, не стреляю».

Я вижу целый рой мыслей в голове у моей жены — ангелы отличаются многоуровневым мышлением, к тому же думать имеют привычку просто стремительно.

«Я часто думаю, Рома — почему я тогда так удачно уронила перстень? Ни до, ни после такого со мной не бывало — парализатор на пальце сидит крепко. Я попросила Фью, он посчитал вероятность того события, столкновения с вашим корявым механизмом — именно с тем, который нужен».

«Ну и?»

«Что «ну и?» Вероятность меньше чем десять в минус пятидесятой, Рома, в нашей Вселенной твёрдо равна нулю».

Её глаза близко-близко.

«Этого не могло произойти, Рома, потому что не могло произойти никогда. Однако это произошло. Только случай тут ни при чём. МЕНЯ ВЕЛИ К ТЕБЕ, Рома. Вот так вот, как любит говорить папа».

«Погоди… постой…»

«Нечего годить и стоять, Рома. Меня вели, потому что иначе ты не смог бы оказаться здесь. Не смог бы стать Всевидящим».

Ирочкины глаза мерцают во мраке.

«Те, Кто Нас Бережёт, никогда не показываются нам, Рома. Так же, как наши миссионеры людям. Может быть, за исключением немногих ангелов, истинные мысли которых прочесть невозможно. Это главный принцип — скрытность в отношениях между разными уровнями разумных. Иначе никак нельзя, иначе малыши навсегда останутся малышами, по каждому пустяку бегая к учителям: «А так правильно?». Часть правил игры под названием «жизнь». И то, что произошло, говорит об одном — твоя нынешняя работа лишь этап. Твоё предназначение гораздо глубже, только никто пока не видит его».

У меня перехватывает дыхание.

«Постой… это что же…»

«Не говори ничего, не время. Это слишком сложно, Рома, эти мысли должны выкристаллизоваться из мути повседневности. Главное, не бойся. Я буду рядом с тобой всегда».

Её глаза занимают всё поле моего зрения.

«И вообще, хватит о великом и вечном. Мне было обещано, что кто-то сделает буквально «всё-всё».

«А разве я не сделал?»

В любимых глазищах, только что глубоких, как бездны мироздания, уже пляшет смех.

«Ну, не то чтобы совсем ничего не сделал… Но столько ли надо?»

— Биан, ну почему?! Я же оперативный сотрудник, в конце концов…

— Всё, я сказал! — шеф демонстративно зажигает перед собой виртуальный дисплей, недвусмысленно намекая на окончание дискуссии. Я от избытка чувств громко хлопаю крыльями, но отхожу на своё место молча. Сажусь на коврик, и вид у меня настолько понурый, что Аина из-за своей ширмы окатывает меня потоком тёплого ободрения.