Владимир Савченко - За перевалом. Научно-фантастический роман (С иллюстрациями)

ИЛО. Ас, извини, перебью, Эоли хочет участвовать в разговоре. Не возражаешь?

АСТР. Нет.

ЭОЛИ. Здравствуй, Астр! Ты огорчен и сердит.

АСТР. Здравствуй. Продолжаю о том, что вы оба хорошо знаете, но я говорю не только для вас — для всех… Голова Дана была передана нами в Гобийский Биоцентр в надежде на то, что если не сейчас, то через годы удастся установить с его мозгом информационный контакт. Такую надежду внушили нам разрабатываемые вами методы «обратного зрения», биологической регенерации высших организмов в машине-матке и другие. И вот мы узнаем… узнаем, что мозг Дана использован как заурядный трансплантат!

ЭОЛИ. У нас не было выбора: Дан или эхху.

АСТР. Так почему?

ЭОЛИ. Не подсадили мозг эхху? Потому что это превратило бы Пришельца в одного из них. Мы используем материал от гуманоидных обезьян при операциях мышц, костей, внутренних органов — но мозг и нервную ткань никогда!

АСТР. Но почему вы не известили нас о своем намерении?

ЭОЛИ. А что бы вы могли предложить?

АСТР. Да… хоть свою голову вместо Дановой! Многие бы предложили. Ведь в ней была информация ценой в звездную экспедицию.

ЭОЛИ.Ого!

АСТР. А как вы думали? Осталось белое пятно. Главное, планета интересная: с кислородной атмосферой, морями, бактериями… одна такая из двенадцати у Альтаира.

ЭОЛИ. А почему не произвели дополнительные исследования?

АСТР. Потому что кончился резерв времени и горючего — в самый обрез улететь… Ило улыбается, я вижу: чужую беду руками разведу. Да, у нас тоже случаются просчеты. Командир Девятнадцатой наказан… Ну, скажи же что-нибудь, Ило! Скажи, что еще не все потеряно.

ИЛО. Сначала не о том. Ас, ты я уверен, сам понимаешь цену своему предложению: отрезать голову у одного, чтобы приставить Другому.

АСТР. Да-да, это я… Ну, а?..

ИЛО. Думаю, что так же ты оценишь и упреки в наш адрес. Существует шкала ценностей, в которой на первом месте стоит человек, а ниже — всякие сооружения, угодья, звездные экспедиции… Здесь не о чем спорить.

АСТР. Да, согласен. Ну, а?..

ЭОЛИ. Вот если бы Пришелец не пережил операцию, мы выглядели бы скверно — и в собственных глазах, и в чужих.

ИЛО. Да, но он жив. И поэтому могу сказать: не все еще потеряно.

АСТР. Уф… гора с плеч! Значит, когда наш приятель очухается, можно его кое о чем порасспросить?

ИЛО. Нет!

ЭОЛИ. Нет? Почему же, Ило? Порасспросить об Одиннадцатой планете, потолковать о новых веяниях в теории дальнего космоса, об обнаружении не-римановых пространств… очень мило! Он сегодня утром, Ас, уже, как ты говоришь, очухался. Забрел в наш читальный зал — и упал в обморок, увидев нас в тепловых лучах. Кто ж знал, что в его время диапазон видимого света оканчивался на 0,8 микрона!.. Сейчас его усыпили, приставили гипнопедическую установку — пусть смягчит первый шквал впечатлений, подготовит…

АСТР. Значит, зрение у него теперь дановское?! Это уже хорошо.

ИЛО. Да, к нему перешло зрительское и слуховое восприятие Дана, частично моторика Дана, его речь… Но спрашивать ни о чем нельзя! Больше того, не следует спешить рассказывать ему, что с ним произошло. И это мое мнение ИРЦ пусть доведет до сведения всех. Я знаю, что и без того можно положиться на сдержанность и чуткость людей — ну, а все-таки. Пусть взрослые удержат любопытство и свое и особенно детей. Пусть каждый поставит себя на место Пришельца: пережить все, что довелось ему, плюс вживание в новый мир — не ребенку, сложившемуся человеку! Если сверх этого навалить еще прошлое и драму Дана — нагрузка на психику запредельная. Конечно, если он спросит, никто не вправе уклониться от истины. Но велика вероятность, что о самом больном и страшном он не спросит, приятного мало. Ему и без того будет о чем нас расспрашивать. Как и нам его… Обживется, глубоко вникнет в наш мир, в нового себя — тогда и знания Дана в себе он осознает как реальность — и сам их сообщит, без расспросов.

АСТР. Но не исключена возможность, что он не дозреет, не осознает и не сообщит?

ИЛО. Не исключена.

АСТР. Тогда как?

ИЛО. Тогда никак. Пошлете новую экспедицию.

3. КАК ТЫ ЭТО ДЕЛАЕШЬ?

И вот он среди них. На лужайке между деревьями и домиками, в кресле-качалке возле лиственной сосны. И другие вокруг — кто в кресле, кто сидит на траве, скрестив ноги, кто лежит, подпершись, — смотрят на него. Ночь сверкает звездами, шумит листвой, навевает из леса терпкую хвойную прохладу. Стены ближних домов посылают на лица мягкий ненавязчивый свет.

Людей здесь не так и много. Посреди лужайки вытянулся из травы на ножке ячеистый шар; в центре его трепещет, меняет очертания, притягивает взгляд малиновый язычок. Это — сферодатчик ИРЦ.

Он уже кое-что знает… И что яркие звезды над ним — не только звезды, но и станции, ангары, заводы Космосстроя — заполнившей стационарную орбиту вокруг Земли зоны космического строительства, производства, сборки, заправки и загрузки планетолетов и звездолетов; там же космовокзалы, станции связи по Солнечной, места тренировки астронавтов и многое, многое другое. Эти тела и сбили его с толку, когда он пытался по звездам определиться во времени.

И что занесло его не на геологическую эру, не на цикл прецессии даже — на два века. Теперь иное летосчисление, от первого полета человека в космос; на счетчике 205 лет с месяцами. 2166 год по-старому — всего-навсего. Двадцать второй век…

И что ИРЦ, чьи шары-датчики и здесь, и в коттеджах, повсюду, расшифровывается как Информационный Регулирующий Центр. Это общепланетная система электронных машин с многоступенчатой иерархией: планета, материки, зоны, районы, коллективы — с ответвлениями на Космосстрой и Луну; в введении ИРЦ связь, нетворческая информация, производство и распределение нужного людям по их потребностям.

Он, как и все, обладает теперь индексовым именем, которое является и именем, и краткой характеристикой, и адресом для связи и обслуживания через ИРЦ — документом. Оно составляется из индексов событий, занятий, дел, в которых человек оставил след. Имя его Альдобиан 42/256. Аль — от Альфреда, остальное: биолог, специалист по анабиозу; в числителе дроби биологический возраст, в знаменателе календарный.

В обиходе он был уже просто Аль — как и первые знакомцы его, носители длинных индексовых комбинаций, были для всех просто Ило, Тан, Эоли.

И он владел языком этих людей, даже знал, как новая речь выражается письменно. Принесли ему из читального зала, где он так глупо грохнулся в обморок, книги с разноцветно светящимися текстами: смысл передавали знаки, более близкие к линейчатым спектрам, чем к буквам.