Девять миров свободы 4 - Димитрий Сергеевич Евстафиадис
Они рассуждали так, что если вы заболели раком и вам больно, вы умираете, то это одна степень отчаяния. А вот если у кого-то есть или любимый человек, или ребенок, или еще кто-то и он умирает, то, по их рассказам, это иная степень отчаяния. У них даже проводилось что-то наподобие собраний или кружков, на которых они делились между собой мыслями об этом. Один человек на собрании начал рассказывать, что отчаяние – это когда все вокруг, кого вы любите, болеют и умирают, испытывая страх и подобные эмоции. То есть волей-неволей они рассуждали на эти темы, потому что в этих созданных ответвлениях им приходило такое задание от мастера.
Видимо, их готовили к каким-то будущим опытам, но из-за того, что эту сферу разрушили и всех из нее выгнали, сделать этого не получилось. А люди остались в нашей лечебнице.
– Да где же тогда настоящая тьма? – Славик подскочил и от нетерпения заходил взад-вперед по кабинету. – Как с ней справиться? Ведь каждый человек может быть светом!
– Я не знаю, – честно ответил Марвин. – Мы работаем с ответвлениями миров, работаем с полупсихопатами, которые научились создавать миры и прыгать через измерения. Но воплощенную тьму мы видим очень редко, да и лучше к ней вообще не подходить. Совсем. Ты же не подходишь, например, к опасному источнику огня или газа? Нет, потому что знаешь – это может привести к травмам.
Рис. 5. Воплощенная тьма
Прошло несколько месяцев. И на протяжении всего этого времени Марвину приходилось постоянно проводить беседы со Славиком, убеждая его не подбегать и не нападать на таких людей, едва он их увидит. Ведь он считал, что может это делать.
Единственное, про что рассказал ученый тогда Славику, это про разговор с мастером, которого команде Марвина удалось найти. Они спрашивали его в процессе ведения протокола, почему он не контактирует с теми людьми. Мастер ответил, что на самом деле контакт был, только в электронной форме или с помощью сообщений. Но были у них моменты инициаций, когда нужно было, по их словам, напрямую работать с силой. На процесс со всей планеты пришло всего несколько человек, но все были сильные, очень развитые, умели видеть практически все, что нужно, и перемещаться куда угодно.
– И вот начался процесс инициации, и к ним снизошла эта сущность, – вспоминал Марвин, сидя со Славиком после окончания рабочего дня. – Не знаю, по секрету мне это рассказали или нет… Находясь рядом с этим существом, человек испытывает дикий страх и ужас. Несмотря на то, что адепты всю жизнь идут к этому, желают служить, им близка эта идеология, их душа, видимо, за счет развитой интуиции мастеров понимает, что это существо не желает ничего хорошего и имеет очень темный тяжелый опыт. Поэтому адептов не инициируют на первых этапах занятий, ибо это наверняка отвратит их от дальнейших занятий вообще с этим всем.
Марвин перевел дух, заканчивая рассказ, а Славик отстраненно кивнул ему, переваривая услышанное.
* * *
Прошло несколько лет. Славик из разряда новеньких перекочевал в категорию относительно старых сотрудников.
Ученым-исследователям поступило задание прибыть в пятикомнатную квартиру, в которой скоро откроется карман, и их мастера уже все подготовили. Всем сотрудникам, задействованным в работе, необходимо надеть специальные защитные костюмы и начинать постепенный вывод людей, потому что, судя по разведывательным данным их мастеров, находится их там около пятисот.
Сборы и дорога прошли как обычно. Но уже на месте, из всех, кто был на месте, в карман затянуло именно Славика! Такое бывает часто – идет огромный людской поток из кармана, всех быстро грузят в автобус по прямой, а вот оттуда кто-то может вытащить и затащить внутрь. Для команды ученых свойственно бежать за утянутым человеком в карман, пока он не схлопнулся, и помогать ему.
В этот раз все было точно так же. Славика доставили потрепанного и взъерошенного, но целого и невредимого, как и мастера, который его утащил. Чтобы их достать, потребовалось присутствие аж семи мастеров Центра! Потому что глубина кармана была колоссальной – практически целый город. В отношении Славика не было прямой агрессии, потому что мастер думал, что возвращает своего ученика. Несмотря на это, что-то этот случай изменил в Славике. Он стал более отстраненным, временами мог так крепко задуматься, что не слышал, как его окликают. Видимо, все эти портальные перемещения и нахождение в несозданных мирах приводят человека в определенное замешательство, как духовное, так и физическое. И это, конечно, страшно.
Несмотря на случившееся, Славик не изменил своей привычке задавать вопросы.
– Марвин, – Славик, зная нежную любовь своего наставника к хорошему кофе, заглянул в кабинет с двумя стаканчиками вкуснейшего напитка из кофейни неподалеку.
– М? – Марвин оторвал взгляд от бумаг с записями по последнему заданию.
По лицу Славика было видно, что он пришел не просто так – его снедало любопытство, и по старой привычке он пришел со своими вопросами к наставнику.
– Что происходит в этих карманах и ответвлениях, куда меня затянуло? Я ничего толком не успел понять, уж слишком быстро все это завертелось. Вот я стою рядом с несколькими вытащенными оттуда людьми, а вот меня уже схватили и тащат по какому-то городу… Откуда там вообще город взялся?
Марвин сделал глубокий вдох, наслаждаясь ароматом кофе, потом отпил глоточек, стараясь не обжечься. Посмотрел на Славика – тот сидел как на иголках, постоянно ерзая на стуле. Ему не терпелось услышать ответ.
– Кхм. Здесь ключевое значение имеет время. А именно когда создали карман и какое количество времени назад в него привезли людей, – начал объяснять Марвин. – Людей туда завозят в несколько партий, но это все равно растягивается на год. И хорошо, если нам удается раскрыть этот карман в течение первого, второго или третьего года. Ведь если проходит двадцать, тридцать лет, то люди сильно видоизменяются, их сознание и душа мутируют. Это происходит из-за того, что правила реальности там диктует мастер. Поэтому чем дольше карман существует, тем сложнее он становится. В конце концов, все эти занятия представляют собой опасность, ведь мастера могут готовить этих людей к тому,
