Михаил Харитонов - Факап

Поэтому глава семейства Румата-но-Эстор не удивился, когда к нему обратились люди, представившиеся — после всех подходов-отходов и снятия вуалей — сотрудниками соанской внешней разведки. С Соаном у старой метрополии поддерживались самые тесные связи, так что это его не потрясло. Как и сама просьба — поспособствовать внедрению агента и прикрыть его фамилией покойного отпрыска. То есть — сделать вид, что молодой шалопай не умер от удара по затылочной области тяжёлым тупым предметом (как оно и было на самом деле), а эмигрировал.

Нет, конечно, почтенный Румата-но-Эстор чрезвычайно оскорбился таким предложением. Оскорбление он предложил смыть золотом, назвав совершенно астрономическую сумму. После долгих переговоров её удалось снизить всемеро, хотя и в таком виде она оставалась непомерно огромной. Земляне её заплатили. И успокоились, решив, что таким образом приобретают лояльность. Забегая вперёд — считали они так зря. Румата-но-Эстор был чрезвычайно хозяйственным аристократом, считающим, что никакая копейка в хозяйстве не лишняя. Поэтому естественная радость от получения горы золота не помешала ему впоследствии сдать лже-Румату арканарцам с потрохами за весьма умеренную сумму.

Заручившись таким образом молчанием семейства, сотрудники ИЭИ (к тому моменту название института как раз поменяли на более амбициозное) приступили к собственно внедрению. Причём Малышев сам принимал участие в разработке собственной легенды.

Она получилась многослойной и при этом изящной. Официальной причиной «изгнания Руматы» была объявлена неудачная дуэль с гергоцом Экиной из-за какой-то девицы. В это, разумеется, не поверил бы ни один здравомыслящий придворный, так как все прекрасно знали, что молодой герцог девицами не интересовался, а путался с собственным братом — за что и был тихо удавлен родственниками. Следующим слоем было то, что имело место на самом деле — конфликт с семьёй из-за политики. А в качестве самой тайной и самой подлинной причины удаления от эсторского двора снова называли девицу, только на сей раз — принцессу императорской крови, которую вместе с благородным доном заподозрили во взаимном расположении. Эта версия вызывала доверие: нравы при эсторском дворе были таковы, что малейшее подозрение такого рода могло быть чревато последствиями, неприятными крайне. Это же объясняло и финансовое благополучие дона Руматы: материальная поддержка пострадавшего от подозрений члена семьи считалась среди эсторской аристократии делом чести. Разумеется, истинные масштабы этого благополучия, как и реальный уровень трат благородного дона, никто себе толком не представлял, а сам благородный дон умело держался в рамках и временами даже жаловался на скупость родни… Впрочем, это было уже потом.

Итак, Антон-Румата прибыл ко двору короля Арканарского. В тот момент в его распоряжении был дом в столице, полный придворный костюм эсторского аристократа (включая обруч с драгоценным камнем, в который был вмонтирован телепередатчик), два старинных родовых меча (настоящие, приобретённые у почтенного Румата-но-Эстор в качестве бонуса) и кое-какое земное оборудование — в том числе силикетовый сейф с малогабаритным полевым фемто-принтером «Мидас-4», настроенным на изготовление маленьких золотых кружочков с профилем Пица Шестого. А также его знания, умения, опыт, идеализм и помощь старших товарищей. Ну и, конечно, молодость. Ему было двадцать пять лет.

Четверть века — как говорится, уже не мальчик. Но только и всего, что не мальчик.

День 92

Извините, у меня сегодня плотный ужин. Может, завтра.

День 93

Если даже я умер, очень прошу — продолжайте в том же духе.

День 94

В общем-то, я каком-то в недоумении. То ли я всё-таки мёртвый и мне решили подсластить то, что у меня вместо жизни. То ли я живой. И тогда я идиот, по собственной глупости мучивший себя столько времени.

Хотя нет, не идиот. Тут ведь и в самом деле хрен догадаешься.

Короче. Позавчера я от нечего делать стал перечитывать инструкции по управлению станцией. Не чтобы найти что-то конкретное, а просто так. Ну, видимо, глаза по буквам соскучились. То есть по тем буквам, которые не мои. Что я сам написал — я чуть ли не наизусть помню, столько раз перечитывал. И прямо локти кусал, что нельзя поправить то-то и то-то. Каждую опечатку помню, они у меня болят, ну просто физически. А запятые не на тех местах — чешутся. Стараюсь об этом не думать, но только хуже выходит.

Короче, лежу я на пузе и читаю эту самую инструкцию. Медленно так читаю, вдумчиво, представляя себе, где чего. И дочитал до самой неинтересной части — аварийки, со списком оборудования. А он мелким шрифтом на несколько страниц. Где буквально каждый гвоздь перечисляется. Кстати, гвозди тут реально есть, две обоймы по сто штук в пневмомолотке. Я этот пневмомотолок в силовом узле видел, просто не понял, что это такое и зачем он нужен. Так вот, оказывается, это молоток с гвоздями. Осталось понять, что ими тут можно прибить и где. Хотя, в принципе, гвозики маленькие, а обшивка с внутренней стороны вроде как пластиковая. Значит, что-нибудь прибить можно, если не очень тяжёлое. Ну да я не об этом.

Короче, читаю я этот список, позиция за позицией. Ме-е-едленно читаю. Мысленно отмечая, что у меня есть и я использую, чего не использую, а чего даже не помню, где оно.

И вдруг вижу в этом самом списке такую позицию — «1426. Комбайн кухонный переносной ББМ6К «Поварёнок»».

У меня аж в глазах потемнело. Потому что я-то знаю, что это такое. Эти «Поварята» появились как раз когда я в лётном учился. У нас они запрещены были. Потому что они работают на любой практически органике, особенно на стандартных биологических смесях, и делают относительно приличные харчи. А если к нему ещё и картриджи со вкусовыми добавками — так просто отменные харчи. Что противоречило тогдашней воспитательной позиции нашего руководства. Но, конечно, всё равно комбайны на территорию проносили. Уж очень тошно было розовый кисель хлебать.

Смотрю я, глазам не верю. Потом достал карты, стал искать позицию 1426 на карте хранения. Выяснилось, что он должен был лежать вместе с инструментальным ящиком. Я даже вспомнил — ниша там какая-то была, довольно вместительная. Но пустая. Короче, «Поварёнок» растворился в вакууме.

Тут, конечно, я взгрустнул. Но потом взял себя в руки, прочистил голову и стал думать, куда его могли засунуть. А что засунули — это понятно, не выкинули же в открытый космос. Значит, он где-то есть. Где?

Тут мне вспомнился странный набор, который я нашёл в воздуховоде: коньяк, сухари и банки с сардинами. Я всё удивлялся, почему сардины. А ведь сардины-то были в винном соусе! И сухари были, наверное, с каким-нибудь ромом или что-то вроде того, просто всё выдохлось, пока там валялось. Это, значит, прихватили того, что в «Поварёнке» их не сделаешь. То есть, конечно, сделаешь, но там же наверняка всё, хотя бы формально связанное с алкоголем заблокировано на аппаратном уровне. Модель-то класса «К», то есть для космоса, а в космосе нельзя. Так что это они спецом взяли, для эстетизма. Но обычно закусывали тем, что «Поварёнок» готовил. Не таскать же с собой, кроме бухла, ещё и закусь в заметных объёмах. И неудобно, и палевно.