Сергей Щепетов - Род Волка

«Только это все отвлеченные рассуждения, – думал Семен. – А суровая реальность заключается в том, что, если они будут требовать, чтобы я их лечил, я просто не смогу отказаться. Да, мало что зная, почти ничего не умея, я буду стараться и мучиться от собственного бессилия. Этого надо избежать. Обязательно! Вот, скажем, Атту – он же владеет „магией Камня“, но никто его мастером не считает, не предлагает работать „на заказ“ – только для себя. Вот и с „лекарством“ надо постараться устроиться так же. И ни в коем случае на провокации не поддаваться! И вообще… Кончится этот день когда-нибудь или нет?!»

Семен взял курс на свой шалаш, ориентируясь в темноте по контурам чужих жилищ и свету костров. Однако на полпути к дому у него появился маяк – впереди замерцал огонек.

«Та-ак, – догадался новоявленный лекарь, – это дело рук Сухой Ветки. Не иначе, ходила вместе со всеми смотреть, как я колдую, домашний очаг погас, а теперь она вернулась и вновь разожгла. А я-то про нее и забыл совсем…»

Подходя к костру, Семен услышал тихое бормотание, в котором без труда разобрал знакомые слова о красоте мира и о боли, которая куда-то там ушла.

– Отставить! – сказал он. – Чтобы я этого больше не слышал!

Сидя на корточках, Ветка съежилась и посмотрела на Семена как… ну, как кролик на удава. Ему, конечно, немедленно стало ее жалко:

– Я не хотел тебя обидеть, Веточка. Просто не надо при мне повторять заклинание, ладно?

Она закивала с такой готовностью, так истово – маленькая, хрупкая, беспомощная, – что у Семена чуть слезы на глазах не навернулись.

– Ну что ты, – погладил он девушку по голове, – никто тебя больше не обидит.

Скупая мужская ласка оказала мгновенное действие. Девушка вскинулась, глаза ее заблестели:

– А правда, Семхон, что ты сегодня победил трех хьюггов, а скальпы не снял? Бизон рассказывал воинам, а женщины слышали, что, когда он был мертвым и вы жили в лесу, ты избил палкой вожака хьюггов, – это правда, да? А почему ты не снял с него скальп? У тебя сейчас уже было бы целых четыре! Что вы делали с Художником целый день в пещере? Там так темно и холодно! А мне понравилось двигаться, когда ты поешь! Вы на меня так смотрели! Когда меня видят голой мужчины или женщины, они плюются и говорят, что я уродина! Я же не виновата, что не такая, как все! Но ты не думай, я все умею: и шить, и шкуры выделывать, и мясо готовить – ты не думай! А когда рожу ребенка, я стану нормальной, как все. Я же знаю, что у меня грудь маленькая и попа… Но это, наверное, пока нет ребенка! А правда, что ты один убил мамонта? Прямо так – волшебным дротиком, с одного удара? Бизон рассказывал…

Семен понял, что она не остановится, и перестал слушать. Его домашний очаг размещался на улице – внутри места нет, да и не холодно пока. Обложен он был с трех сторон крупными камнями – чтобы меньше сдувало ветром. Теперь на этих камнях разогревались куски давно поджаренного мяса, а в кривобокой «кастрюле» булькало что-то, отдаленно напоминающее суп. Куча хвороста, давно требовавшая пополнения, сейчас высилась полноценным холмом. А рядом, на куске шкуры, были разложены разнообразные предметы: кремневые сколки разных форм и размеров, какие-то костяные и деревянные палочки и загогулинки, моточки сухожилий, лоскутки выделанной кожи и еще много всяких разных вещей, назначения которых Семен все равно не понял бы, даже если бы смог рассмотреть толком. «Это, надо полагать, ее приданое, – сокрушенно подумал он. – И вообще, чего это она?! Я что, давал повод?! Она тут со мной жить собралась, да? Ну и нравы у них! Или такой обычай? Она попросила разрешения приготовить для меня мясо, я не возражал: может быть, она произнесла ритуальную фразу – формулу приглашения к сожительству? Что-то не похоже, чтобы в традиции здешних женщин была хоть какая-то инициатива в деле обустройства собственной жизни. Эта, правда, не совсем нормальная, нетипичная, так сказать, представительница… Но единственная, похожая на женщину! Все остальные относятся к категории „она, конечно, ничего, но мне столько не выпить“.

Обидно другое: ну почему я всю жизнь оказываюсь кем-то повязан? Почему все время за кого-то должен отвечать? И в этом мире, и в том? Только освоишься в новой ситуации, только глотнешь воли, как – „бемс!“ – на тебя сваливается завлабство, или раненый туземец, или девчонка-изгой. Интересно, сколько ей лет? Щебечет, как взрослая: много-много слов и ни одной мысли, только соображения, да и те коротенькие. Господи! Неужели за десятки тысяч лет женщины совсем не изменились?! Внутренне, разумеется? Или в этим заложен глубокий философский смысл?»

– …не думай, обязательно растолстею! Вот когда я жила у Тарбеев, у нас была Ингара – худющая-прехудющая, ну прямо как я. Никто ее брать не хотел. Но ее кое-как отдали одному воину из Пейтаров. И еще два ножа костяных дали и наконечник для копья. Но воин ее скоро прогнал, и она вернулась, а ножи он назад не отдал, а наконечник, говорит, олень унес – врет, наверное. А Ингара-то пришла беременная, сначала незаметно было. А потом все больше и больше – вот такая стала! Мы все думали, родит и опять худющая будет, а она только еще больше растолстела! Воин, который ее прогнал, пришел как-то к нам и ее не узнал: что, говорит, за баба? Мне отдайте! Вот смеху-то было! Так что ты не переживай, Семхон, так бывает, я обязательно…

– Стоп! – Семен нагнулся и извлек из ее «багажа» моточек тонкого ремешка из сыромятной кожи. – Встань и подними рубаху. Выше!

Ветка покорно встала и, хлопая ничего не понимающими глазами, подобрала свой балахон до груди. Семен обвил ремешком ягодицы девушки и завязал на животе, чуть выше кудрявого треугольника. На самом широком месте девичьей (или женской?) фигурки ремешок держался почти свободно и при первом же движении соскочил на землю. Семен его поднял:

– Вот, держи! Это будет тебе эталон. Как только это колечко перестанет налезать на твою попу, можешь убираться на все четыре стороны!

– Но как же…

– Молчи, женщина! Я – Семхон, великий и ужасный, могучий и непобедимый! Наплевать, как тут у вас принято, важно, что МНЕ нравятся худенькие женщины – вот как ты сейчас. А толстых мне даром не надо – и смотреть не хочу! Вот такой я чудак и извращенец! Собираешься толстеть – пожалуйста, но без меня. – Семен подумал и добавил: – Впрочем, беременность не считается!

Широко распахнутые глаза Сухой Ветки вновь начали что-то излучать. Семен устало вздохнул и буркнул:

– Рубаху-то опусти, хватит красоваться. Пожрать лучше дай – с утра ведь не евши…

Супчик, кстати, оказался вполне приличным. Семен первое блюдо готовил обычно из двух ингредиентов: воды и мяса («второе», естественно, из одного). Тут же присутствовали какие-то корешки, луковички и нарезанные побеги, кажется папоротника. Чего еще насыпала туда Ветка, было непонятно, но создавалось впечатление, что еда немного даже посолена. Это дело он решил расследовать, но не смог, так как девушка, увидев, что мужчина ест с аппетитом и ругаться не собирается, тут же осмелела и принялась тараторить: