Сергей Щепетов - Род Волка

– Ты чего, Семхон? – заметил слушателя Кижуч. Остальные оглянулись. Семен подошел ближе:

– Старейшины, могу ли я взять Сухую Ветку?

Трое удивленно переглянулись и почти в один голос спросили:

– Зачем?

– Ну… – замялся Семен, а потом мысленно махнул рукой и честно сказал, что именно он собирается с ней делать.

– Да-а, – сочувствующе покачал головой Горностай, – довели парня!

– Ничего, Семхон, – утешил Медведь, – уже недолго осталось. Скоро человеком станешь, нормальную бабу выберешь.

А Кижуч вздохнул:

– Бери, конечно. Обидно только: ты здорово сегодня сражался и достоин лучшего, а эта… Ну, ничего, потом прогонишь.

– Спасибо, старейшины, – слегка поклонился Семен, – за вашу доброту и заботу.

Он повернулся и собрался уходить, но вспомнил подслушанный разговор и остановился: «Мне-то что? Может, хватит на сегодня? Эх…» И спросил:

– А что случилось с Восточным Ветром?

– Да ничего не случилось! – ответил Медведь. – Сколько раз я ему говорил: «Следи за чужим оружием, следи!», а он, бестолочь, как начнет махаться – прет вперед и ничего не соображает. Ну и пропустил удар. Хорошо хоть башку убрать из-под палицы успел. Теперь вот мается – ни сидеть, ни лежать не может!

– Могу я осмотреть его?

– А что, – заинтересовался Горностай, – в прошлой жизни ты был шаманом, да?

– Нет, конечно, – не рискнул на самозванство Семен, – но я немного знаком с магией лекаря.

Вообще-то, «немного» – это тоже было изрядным преувеличением. Чему-то, конечно, их в институте учили, да и ежегодный экзамен по технике безопасности нельзя было сдать без кое-каких медицинских знаний. А в повседневной полевой практике нужно уметь отличить симулянта от больного, вывих от перелома, перебинтовать палец, заклеить мозоль, а также твердо знать, в каких случаях следует сразу требовать «санрейс» для вывоза больного, а в каких просто вызывать вертолет или машину. «У них здесь, правда, дела обстоят еще проще: диагнозов только три: здоров, болен (когда встать не может) и мертв. Цель лечения – поднять на ноги, то есть сделать здоровым. Впрочем, в российской глубинке именно так и жили чуть ли не до середины двадцатого века. Поскольку Восточный Ветер на ногах стоять может, значит, с ним ничего особенного не случилось и его болячки общественной значимости не имеют».

– Знаком с магией? – не отставал старейшина. – Это дело хорошее. Давай показывай Людям, не стесняйся!

– Да я… – пошел на попятную Семен, – говорю же…

Но было поздно: Горностай поманил оказавшегося поблизости мальчишку:

– Эй, ты! Беги в жилище воинов и приведи сюда Восточного Ветра, быстро!

В костер подбросили веток, и стало видно, что воин бледен до синевы, а его волосы слиплись от пота. Он стоял, чуть покачиваясь, и держался правой рукой за левую.

– Больно? – ехидно спросил Медведь. – Нечего было под палицу подставляться!

– Что-то с рукой, да? – робко спросил Семен.

– Да при чем тут рука?! Ему по плечу врезали!

Семен подошел поближе, всмотрелся в лицо воина, потрогал руку. С неудовольствием он заметил, что вокруг Костра Старейшин формируется кольцо зрителей: подростки, женщины, даже кто-то из воинов (не Бизон ли?) посматривает издалека.

– Рубаху надо снять, – сказал он обреченно. – Не видно же ничего!

– А так ты не можешь, да? – с долей разочарования спросил Горностай. – А я думал…

– Старейшины, – как можно вежливее перебил Семен, – я просил лишь разрешения осмотреть воина. Разве я обещал помочь ему? Обещал?

– Ну… Тогда зачем смотреть-то?

– Понимаешь, я ИНОГДА могу помочь, а чаще – нет. Вот и хотел посмотреть.

– Ладно, снимай рубаху, Ветер!

– Не могу, – ответил воин. – Уже пробовал. Ничего не получается. Слишком больно.

– Тогда надо разрезать, – пожал плечами Семен.

– Одежду портить?!

– Ничего, – хмыкнул Медведь, – у него три бабы в жилище, уж как-нибудь зашьют! Режь, Семхон!

Семен достал из кармана нож, разложил и, прикрывая рукой лезвие, вспорол рубаху сверху донизу, а потом еще и поперек – к левой руке. Воин остался голым. Семен подтащил его к костру и озадаченно почесал затылок.

Область ключицы и вся левая часть груди представляли собой одну большую гематому, а попросту синяк, поверх которого размещалась широкая вертикальная ссадина. Происхождение всего этого было понятно: удар шел наискосок сверху, мужик уходил от него на дальнюю дистанцию и не успел. Не успел на пару сантиметров, которые принял костями и мясом.

– Старейшины, – попросил Семен, – подвиньтесь, пожалуйста. Пусть он сядет.

Ветра усадили на бревно возле костра, Семен опустился перед ним на корточки и стал разглядывать травму. Потом попросил убрать правую руку. Воин просьбу выполнил и скривился от боли. «Ох-хо-хо-оо, – подумал самозваный лекарь, – рентгеновский снимок делать надо. И обезболивание. Ему бы новокаинчику вколоть… Или водки стакан. А рентгена у них тут, кажется, нет – пальпировать придется, однако. Но он же просто хлопнется в обморок или еще куда-нибудь от болевого шока. И все скажут, что я сделал только хуже. Мд-а-а… Как же быть? Если только… Они же тут все внушаемые, как дети… Нужно что-то… Есть, придумал!»

– Значит, так, – сказал Семен, обращаясь ко всем сразу, – я должен пощупать плечо и руку. Это не лечение, это нужно для того, чтобы узнать, КАК его следует лечить. Ему будет очень больно. Боль нужно победить, и я знаю для этого заклинание. Но никто не может слышать его просто так: все должны нас покинуть или остаться и помогать.

– Мы поможем! – ответил за всех любопытный Горностай.

– Поможет-поможем, – подтвердил Медведь. – Говори, что делать надо.

– Сейчас я скажу заклинание от боли, – заявил Семен. – Все должны его запомнить и повторять вслух. И ты, Ветер, тоже должен повторять, понял?

Вскоре процедура подготовки к осмотру пациента превратилась в культмассовое мероприятие: кажется, все население лагеря столпилось вокруг костра. К удивлению Семена, оказалось, что Атту исключением не был – память оказалась отличной у всех. Минут через пятнадцать толпа уже довольно дружно скандировала:

Много прекрасного в мире Срединном:Небо вверху и земля под ногами,Зелень деревьев и шорох травы,Боли же нет – только призрак один.

Мяса глоток и соитие с женщиной,Бег по равнине навстречу рассвету,Выстрел прицельный, сражающий зверя,Боли же нет – растворилась, как дым.

Шутки друзей и отдых вечерний,Ярость сраженья и скальп побежденного —Много дано мне в пути меж мирами,Боли же нет – убежала, как мышь.

Голод и жажда, усталость смертельная —Жалкая плата за радости жизни,Их обменяю я вмиг, не торгуясь,Боли же нет – только призрак один.

Было заметно, что, повторяя неуклюжий, но мало-мальски связный текст, люди получают не просто удовольствие, а прямо-таки ловят кайф, похожий на наркотическое опьянение.