Владимир Михайлов - Кольцо Уракары

Мелодичную и незатейливую. Давным-давно где-то слышанную. Я впитал ее в себя, чтобы она пустила корни и проросла в моих телах, принося в них новую информацию. Потом я начал видеть. Одноэтажное, ярко освещенное снаружи здание с темными окнами. Оно показалось мне знакомым. Да, я проезжал мимо него не далее чем час тому назад, в сопровождении Вериги и еще трех человек, мне не знакомых, не спускавших с меня глаз, хотя я и был надежно упакован и мог только дышать — ну и видеть, конечно, хотя глаза были завязаны. Там помещалось что-то вроде культурного центра захудалого поселка, заведение с ресторанчиком, баром, магазином, парикмахерской и прочими порождениями цивилизации. Сейчас мне чудилось, что музыка доносилась именно оттуда. Вряд ли это было случайным капризом памяти. Тем более что я видел это строение при свете дня и никак не мог наблюдать его в вечернем освещении. Не память, нет.

Сигнал? Не зажигая света, я поднялся. Тихо оделся. Вышел на балкон. На каменный пол его упала роса, звезды отражались в ней, и я шел осторожно, как бы боясь раздавить их хрупкие тельца. На самом же деле я просто старался двигаться бесшумно.

Перегнулся через балюстраду, чтобы увидеть балкон первого этажа. Там было темно, но это вовсе не означало, что там никого не было. Даже не прислушиваясь к интуиции, при помощи одного лишь третьего глаза я увидел человека. Раскинувшись в удобном кресле, он смотрел в темноту. У него были громадные, уродливые уши. Память подсказала: то были наушники. На круглом одноногом столике перед ним лежал предмет, с первого взгляда показавшийся мне дистантом. Всмотревшись, я понял, что ошибся: то была всего лишь инфракамера для ночной съемки. Если человек поджидал меня, то камера свидетельствовала о том, что меня не собирались убивать — во всяком случае, сразу. Проследить и зафиксировать, не более того.

Но я подумал, что для него это оказалось бы чрезмерной роскошью. Как и для тех, кто отдавал ему такое приказание.

На моем балконе тоже стояло кресло, точно такое же, как и внизу. Я устроился в нем поудобнее и попытался войти в сознание сидевшего как раз подо мною, чтобы внушить ему то, что мне было нужно. Заурядная операция, не требующая большой затраты энергии.

Однако с первого раза у меня ничего не вышло: оказалось, что объект был надежно заблокирован, и трудно было понять — сам он обладал такой способностью или блок был заранее поставлен кем-то другим.

Я попробовал еще раз. И еще. Результат оставался прежним.

Значит, дело обстояло серьезнее, чем я думал. Но тем необходимее было без помех пробраться туда, где меня явно ждали. Вряд ли посланный мне сигнал был вызван одним лишь желанием полюбоваться на мою неотразимую внешность. Тем более что она такой вовсе не была. В особенности сейчас.

Не понадобилось долго думать, чтобы понять: путь вниз для меня закрыт. Любой: и через дверь, и через балкон.

Однако оставалось еще направление вверх.

Мой балкон сверху был накрыт навесом. Карабкаться на него и не производить при этом никакого шума вряд ли удалось бы даже и более подготовленному к таким упражнениям человеку. Кстати, и прочность этой защиты от осадков не вызывала особого доверия — в этом я убедился, просканировав навес третьим глазом. Шиферные плитки на хлипкой деревянной конструкции.

Но наверху был еще и чердак. И наверняка существовала лестница, которой я мог бы воспользоваться, не привлекая ничьего любопытства. Если, конечно, она тоже не охранялась.

Через секунду-другую я был уже в коридоре. Пусто и тихо, светильники под потолком горят вполнакала. Пол здесь такой же, как и на балконе — каменная плитка, и не стоило опасаться, что он заскрипит в самый неподходящий момент.

Затворив дверь своей комнаты, я постоял несколько секунд, закрыв глаза, чтобы не мешать третьему глазу вглядываться через чужие двери и перегородки. Большинство помещений пустовало: их обитатели, надо полагать, находились в командировках, покупали и продавали. В трех комнатах спали, в одной бодрствовали, и очень активно, но ко мне занятия этой парочки не имели никакого отношения, и я мгновенно переключил взгляд на другие помещения. И почти сразу нашел то, что мне и требовалось. На чердак вел узкий вертикальный металлический трап, находившийся в торце коридора, налево от меня, рядом с окном. Это было хорошо, а еще лучше — то, что вблизи трапа я не увидел ни одного человека, который мог бы если не помешать мне, то хотя бы сообщить куда следовало о том, что я все-таки покинул жилище — и притом приняв меры, чтобы остаться незамеченным.

Не мешкая я направился к трапу. Но с каждым шагом во мне крепло сомнение. Оно было вызвано простым соображением: если уж путь с балкона был подстрахован теми, кого интересовали мои действия, то и о чердаке они вряд ли забыли. И если здесь не было ни человека, ни, скажем, собаки, то это означало лишь, что для того, чтобы помешать мне, был использован какой-то другой способ.

Остановившись в шаге от трапа и сосредоточившись, я сразу же убедился в том, что так оно и было. Прием оказался до смешного простым: трап находился под током. Медленно приближая раскрытую ладонь к ступеньке на уровне моей груди, я определил, что напряжение было не смертельным, но вполне достаточным для того, чтобы вызвать крайне неприятные ощущения и отбить охоту лазить ночами по чердакам.

Иными словами, меня обложили достаточно крепко. И дело было не в самом электричестве: в конце концов, обувь на изолирующей подошве и обычные монтерские перчатки обеспечили бы безопасность любого, кто захотел бы уйти этим путем. Трап под током не был попыткой причинить мне вред, но всего лишь предупреждением, предостережением от попыток уйти незамеченным. Доберись я до чердачного люка — включилась бы сирена или случилось что-нибудь другое в этом же роде. Меня по-хорошему предупреждали: не вызывай к себе излишних подозрений, ты и так находишься в очень неустойчивом равновесии. Ложись в постель, отдыхай и жди, когда тебя вызовут.

Я так и сделал бы. Но меня ждали, и наверняка по важному делу. Это могло быть, конечно, и провокацией со стороны Вериги и стоявших над ним: проверка того, легко ли я поддаюсь посторонним внушениям. Более того, это могло оказаться попыткой установить: а не жду ли я каких-то контактов с людьми, которых я мог привлечь к решению задачи? Если такие люди есть, то они могли обладать какой-то полученной от меня информацией, следовательно, их нужно было выявить и нейтрализовать или перевербовать. А как еще можно было найти их, если не наблюдая за мной? Так должен был рассуждать Верига и действовать соответственно. Однако выпускать меня они не собирались, следовательно, ожидали, что меня кто-то навестит. Я, со своей стороны, знал, что помощников у меня не было — ну или почти не было; но подставлять их я собирался меньше всего. И, как я полагал, полученный мною сигнал не мог исходить от кого-то, известного мне: для них я потерялся где-то в пространстве. От кого же?