Уильям Бартон - Бунт обреченных

Боже мой, у меня четыре тысячи солдат, за которыми нужен глаз да глаз, и я не могу позволить, чтобы меня вдруг неожиданно прикончили!

— Чинг?

— Слушаю, сэр.

— Полк на позициях?

— Да, сэр.

— Вперед по моему сигналу. Мы разгромили это маленькое гнездышко.

— Да, сэр.

Не очень-то нам везет с этой дерьмовой дырой.

Кому-то пришло в голову, что для развития успеха хорошо бы захватить в плен несколько генералов армии ксуитян, а кого мы могли сцапать? Кого угодно, но только не генералитет. Я слышал голос Кэти Ли за час до высадки:

— Какая глупость!. Надо разбомбить это место в щепки, чтоб камня на камне не осталось, обойти его и отправиться туда, где есть что-либо стоящее.

В данный момент, кажется, именно это и являлось стоящим. Люди By Чингды внезапно хлынули вперед, обгоняя меня, словно какая-то чудовищная стая саранчи, стреляя по великолепным зданиям ксуитян, сея смерть и разрушения.

Мы потеряли шестерых, но в живых не осталось ни одного проклятого туземца.

Это была красивая планета: бледно-голубое небо, облака в вышине, отдаленные голубые горы, покрытые туманом, леса из деревьев с широкими зелеными листьями, пушистыми, шелестящими на ветру.

Вдалеке поднимался к небу столб огня — там горел город; верхушка его, терзаемая ветрами, внезапно меняла направление.

Мы со Шрехт сидели на поле с желтой мягкой травой, она лежала прямо на ней, а я уселся на ксуитянское старое одеяло, найденное мною где-то в развалинах. Перед нами лежали сэндвичи, то есть получился настоящий завтрак на траве. Мы отдыхали и любовались картинками, вытканными на индиговой скатерти — сценки охоты: ксуитянин, связанный полосками темной кожи, туземец, держащий короткий сложенный лук, какой-то странный монстр, стреляющий по существам, предположительно диким, имеющим восемь ног и две руки. Кроме того, сценки рисовали связанных по рукам и ногам и подвешенных на костре животных, медленно поджаривающихся на поворачивающемся вертеле. Следующий эпизод демонстрировал готовые блюда, лежащие на широких столах: весельчаки-ксуитяне поедают добычу Что, если эти сценки соответствуют действительности? Нет, такие мысли неуместны. Мы не за это наказывали ксуитян. «Наказывали» — вообще-то плохое слово, мы просто их лупим.

Я прислонился к чешуйчатому боку Шрсхт и, смакуя сладкий эль, бутылочку которого презентовала мне Чинг, смотрел на горящий город, на красивые деревья, колышущиеся на ветру. А подруга-хруфф пила в это время свой керосин со вкусом пиццы.

Мы болтали о старых и новых временах.

Ей хотелось еще раз побывать на Земле. Говорят, там самые лучшие пляжи во Вселенной. Я был согласен с ней, но…

Наверно, нам надо вместе отправиться на Ханта Шегари. Мне кажется, это совсем неплохое место, и оно будет еще лучше, когда все наемники уйдут оттуда, а туземцы за ними уберут всю грязь и мусор.

В гуще горящих зданий что-то взорвалось. Шар красно-черного огня, охватывая соседние помещения, мусор в них, разгорался, поднимаясь все выше и выше, пока, наконец, не исчез. Я ожидал услышать грохот взрыва, но так и не дождался.

— Война скоро закончится, и мне положен отпуск, — задумчиво сказала Шрехт.

— Мне тоже. Куда мы отправимся?

— Ты был когда-нибудь на моей планете?

— Один раз, очень недолго, пятнадцать лет назад.

— Я хочу, чтобы ты поехал со мной, Атол Моррисон. Можешь привезти с собой наложницу, если хочешь.

Хотя планета хруффов представляла собой блеклый, пустынный мир, мне бы хотелось этого.

Над горящим городом царствовала высокая башня. Внезапно она начала падать, снопы огня вырывались изнутри. В небе добавилось дыма, на этот раз жирного, густого, скрывшего верхушки других оставшихся еще башен.

Шрехт сказала мне, что скоро мы отправляемся на родную планету ксуитян.

— Они действительно так называют ее?

— Не думаю. А вообще какое это имеет значение?

— Да, никакого…

Через некоторое время я лег на одеяло и закрыл глаза, позволяя теплому желтому солнцу безымянной планеты согревать мне лицо, кожу, лечить и высушивать ее. Так, наверное, выглядит безмятежный мир, и ощущения людей сводятся к покою, теплоте, солнечному свету и тихому ветру — идиллия.

Может, я уснул, а может, нет, но солнце переместилось в небе на большое расстояние! Внезапно отдаленный гул, протяжный и грозный, заставил меня открыть глаза. Горящий город наконец рухнул, превратившись в щебень, огонь начал умирать, а дым перестал быть таким густым. К ночи здесь не останется ничего, кроме тлеющих угольков. Зрелище будет великолепное — красные светящиеся пятна, похожие на далекие костры.

Я почувствовал, как пол корвета дрогнул под моими ногами, ощутил маленькую, упругую грудь Чингды, упиравшуюся в мою, а под руками мускулистую спину, затем ягодицы. Целуя китаянку, я поддавался ее ласкам, уступал настойчивому языку.

Она положила голову мне на плечо, и я услышал сдавленный стон, а теплое дыхание защекотало мне шею. Целый мир с его радостями и печалями перестал для нас существовать. В моей каюте царил мрак, который не мог разогнать приглушенный свет ночника на столе.

By Чингда, джемадар-майор, полковой командир, подняв голову, смотрела на меня. Ее лицо казалось немного припухшим, а черные глаза превратились в узенькие щелочки.

— Не думаю, что это удачная мысль, младший риссальдар… — прошептала она.

— Нет, напротив, отличная. — Я закрыл ей рот поцелуем.

Отступив на полшага, она подняла руки и расстегнула ворот своего мундира с нашивками из трех бриллиантов. Одежда распахнулась, обнажив гладкую, загорелую кожу. Девушка, протянув руку, провела большим пальцем по моей звезде, затем дотронулась до пуговки воротника.

— С повышением вас, Атол Моррисон. Итак, наемники спят с наемниками, офицеры с офицерами.

Я занялся пуговицами, наблюдая, как раздевается моя партнерша — быстро, решительно.

Стоя передо мной в чем мать родила, она казалась похожей на Хани. И все же это была не Хани — та же гладкая азиатская кожа, но светлее, лицо немного круглее, глаза чуть уже, бедра немного шире, а грудь немного больше.

Изящное тело ничуть не портили мускулы, шрамы — знаки отличия профессионального солдата.

Конечно, Чингда значительно уступала мне и Соланж по силе, но я видел, как однажды она разоружила наемника-мужчину, правда, вдвое меньшей комплекции, чем моя: выхватила пистолет из его кобуры и, прежде чем тот успел моргнуть, поднесла дуло к носу.

Когда я разделся, девушка подошла ко мне и обняла, вжалась в мое тело. Я ощутил тепло, исходившее от нее, нормальное человеческое тепло. Она прошептала: