Пол Андерсон - Миры Пола Андерсона. Т. 14. Терранская Империя

Ибо нельзя оставлять ситуацию на мертвой точке, как того желает Брехдан. Сейчас командору предоставляются такие возможности, которыми только изменник не воспользовался бы. Но обстоятельства складываются так, что делегация задерживается на Мерсейе на неопределенный срок, и он, Абрамс, не может действовать так, как планировал первоначально. Вместо задуманной им классически четкой операции придется произвести взрыв.

А запалом будет Флэндри.

Мерсейцы, как почти всякий разумный вид, впитали тысячи разных языков и культур. В конце концов, как и на Терре, одна культура возобладала над прочими и постепенно поглотила их. Но на Мерсейе этот процесс зашел не столь далеко. Законы и обычаи земель, примыкающих к Вилвидскому океану, не слишком глубоко укоренились в некоторых частях планеты. Общепринятым языком являлся эрио, но были еще такие мерсейцы, которые владели им хуже, чем родным, усвоенным у своих матерей.

Возможно, поэтому Ланнавар Белгис так и не поднялся выше икана — старшины, по оценке Флэндри — и теперь служил всей компании чем-то вроде денщика. Он даже не мог правильно произнести свое звание. «К» в нем выговаривалось примерно как «кдх», где «дх» звучало как англикское «th», и Ланнавару было почти так же трудно это выговорить, как и англоязычному. А может быть, он был просто лишен честолюбия. Ведь способностей ему было не занимать, о чем свидетельствовал огромный запас историй, приключившихся с ним в космосе за годы службы. И общаться с ним было приятно.

Они сидели втроем — он, Флэндри и Тахвир Темный, звание которого, «меи», примерно соответствовало младшему лейтенанту. Флэндри начинал привыкать к полуофициальным, полувольным отношениям, существовавшим между мерсейскими офицерами и младшим составом. Вместо взаимной отчужденности, принятой на терранских кораблях, здесь наблюдалось некое приятельство, в котором старшие задавали тон, но не давили своим авторитетом — нечто вроде постоянного танца.

— Да, прозорливцы, — басил Ланнавар, — чудной это был мир, и я с радостью убрался оттуда. Но нашему кораблю и потом не везло почему-то. Ничего не получалось так, как надо, понимаете, о чем я? Не скажу плохого слова ни про капитана, ни про экипаж, однако рад был перейти на «Бедх-Иврих». Там шкипером был Рунеи Странник, и с ним мы где только не побывали.

Тахвир дернул хвостом и открыл рот. Каждый раз кому-то приходилось останавливать поток ланнаваровых речей. Флэндри, сидевший в полудреме, встрепенулся и, опередив Тахвира на долю секунды, воскликнул:

— Рунеи? Тот, что теперь фодайх на Старкаде?

— Наверное, тот самый, прозорливец. — Икан прищурил глаза на татуированном лице. Зеленая рука поскребла живот в том месте, где выглядывала нижняя рубашка. — Хотя точно не скажу. Я ничего не слыхивал о Старкаде, пока нам не сказали, что вы, терране, тоже там окопались.

Мозг Флэндри так усиленно заработал, что мичман ощутил сразу несколько уровней его деятельности. Надо хвататься за любую нить, которую предлагает ему случай после стольких бесплодных дней; надо помешать Тахвиру оборвать эту нить, хотя бы еще пару минут; и в то же время нельзя выходить из своей роли. (Роли повесы, как рекомендовал ему Абрамс, и Флэндри с удовольствием играл ее, когда его спутники водили его по разным увеселительным местам. Повесы, но не дурака: Флэндри быстро понял, что добьется большего, если его будут хоть немного уважать и не будут скучать в его обществе. Он вошел в образ наивного простака с широко раскрытыми глазами, который трогательно надеется сделать что-то для матушки-Терры и в то же время восхищается всем, что видит. В минуты уныния он признавался себе, что этот образ не так уж отличается от оригинала.) На низших уровнях его сознания волнение открыло шлюзы всему, что воспринимается органами чувств.

Он еще раз окинул взглядом окружающий пейзаж. Они сидели — он на скамейке — в мраморной, затейливо украшенной беседке под луковичным куполом. Перед ними стояли кружки с горьким пивом. Мерсейская пища и напитки вполне подходили для терран, и он часто находил их вкусными. Они зашли в этот ресторан на вершине холма (который был еще и храмом, принадлежащим приверженцам очень древней веры) ради красивого вида и чтобы отдохнуть после прогулок по Дальгораду. Это селение лежало внизу, наполовину скрытое ярко блестящими цветами и густо-зелеными пальмовыми ветвями: небольшие современные дома и выдолбленные деревья, дававшие приют неисчислимым поколениям цивилизованных мерсейцев. За аэропортом виднелась полоска рыжего песка. Океан, синий почти до черноты, катил на берег валы, и ветер, пахнущий корицей, слабо доносил до Флэндри отзвук их шума. Вверху с субтропической яростью пылал Корих, но уже показались, как призраки, две луны: Витна и Литир.

У Флэндри подобрались мускулы на ляжках и животе, кровь стучала в ушах, ладони похолодели. Чувство избыточного веса отсутствовало: притяжение Мерсейи всего на несколько процентов превышало терранское. Мерсейский воздух, вода, биохимия, флора и фауна представляли собой близкую параллель с условиями, в которых развивался человек. Оба мира были красивы по меркам другого мира.

Это и заставляло враждовать обе расы. Им нужна была одинаковая собственность.

— Значит, сам Рунеи не участвовал в первых экспедициях на Старкад? — спросил Флэндри.

— Нет, прозорливец. Мы обследовали пространство по ту сторону Ригеля. — Ланнавар взял свою кружку.

— Но, наверное, — рискнул Флэндри, — когда космоплаватели собираются, например, в таверне, они рассказывают о тех местах, где побывали?

— Ясное дело. Если только нет приказа задраить люки, когда речь заходит о том о сем. Ты уж поверь мне, прозорливец: нелегко это, тут бы столько можно порассказать — ан нет, военная тайна.

— Но вы, наверно, все равно немало слышали о секторе Бетельгейзе.

Ланнавар поднял кружку. Она мешала ему разглядеть, как хмурится Тахвир, но нить все же оборвалась, и офицер ловко подхватил ее конец.

— Неужто вы так любите анекдоты, мичман? Боюсь, наш добрый икан больше ничего рассказать вам не сможет.

— Да, меи, меня интересует все, что касается сектора Бетельгейзе. Он, как-никак, граничит с нашей Империей. Я уже служил в нем, на Старкаде, и очень может быть, снова вернусь туда. Поэтому я буду благодарен за все, что вы сочтете нужным мне сказать. — Ланнавар встал, чтобы размяться. — Если вы сами там не бывали, икан, то, может быть, знаете кого-нибудь, кто бывал. Мне, конечно, не тайны нужны — просто истории.

— Кх-р-р. — Ланнавар вытер пену с подбородка. — Таких немного. Немного таких, которые там побывали. Все они или ушли обратно в космос, или умерли. Был старый Ральго Та-муар, мой дружок по казарме в первые годы. Он туда много раз ходил. Вот уж кто умел врать! Но он теперь вышел в отставку и живет в какой-то колонии — в которой бы это, не помню…