Юрий Никитин - Имаго

Лютовой ответил живо, но чувствовалось, что стрела направлена в Майданова:

– Да пжалста! «Красивые женщины – дуры» и антитеза «…а уродки – умные», «Все депутаты – тупые», «Вся милиция продалась мафии», «Главный мафиози – мэр», «На Западе живут лучше», «Наши хакеры – лучшие в мире», «Русской мафии страшится весь мир», «Наших женщин на Западе продают в рабство», «Запад купит все наши земли», «Чубайс – предатель»… Продолжать? Человечку обязательно нужен набор этих бытовых сиюминутных ценностей. Без них он чувствует себя нервозно, в беспокойстве впадает в депрессию. Почему сейчас в обществе такая подавленность? Старые ценности сломались, а новые… я их выше перечислил, какие-то не очень… гм… То ли дело старый добрый набор правил жителя развитого социализма! А моральный кодекс строителя коммунизма?.. Или правила пионера?.. Или даже еще более простое, не оформленное в четкие правила, а просто – «девочки так не поступают», «это не по-мужски». А сейчас, когда все можно, когда критериев нет… хотя и те старые критерии мы не очень-то выполняли, но все же они были, были, и нам было гораздо проще в них жить и даже нарушать было счастьем! А сейчас и девочкам можно все, и мальчикам… тьфу!.. можно. Человечек растерян!.. Ему надо что-то в качестве ориентира. А вот сейчас самый удобный момент. Если не даст Бравлин, дадут другие. Время такое – все ищут внеэкономические выходы из криза. Что-нибудь нелепое всобачат, ведущее в пропасть, но человек – трус по натуре, он боится свободы. Ему нужны моральные законы, ограничения, забор с колючей проволокой… который он будет критиковать и… жить счастливо.

Майданов морщился, кривился, наконец глаза его отыскали мое лицо, он сказал с великой неохотой:

– Ладно, возьмем это как предпосылку. Хотя мне и очень не нравится, что вы пытаетесь отказаться от вечных и неизменных общечеловеческих ценностей… но я с вами условно соглашусь, чтобы послушать вашу… веру?.. Учение?.. Религию?.. Но только условно соглашусь, это такой технический термин для…

– Да знаем, – остановил я не очень вежливо, – знаем, мы же все здесь кто профи в философии, кто продвинут до уровня опытного юзера. Но вначале все же пояснение. Как мы знаем, человек сперва жил… обезьяной. Потом стал человеком, осознал свою индивидуальность, стал уходить из стада и жить одиночестве. Конечно, захватывал с собой одну-две самки, тем самым давая начало новому роду, затем – племени, а потом и народу, что перерастал в нацию.

Бабурин спросил недоверчиво:

– Вот так просто?

– Бывает и еще проще, – сказал я. – Так вот, в обществе легче жить, защищаться, распределять обязанности. Человек убедился, что все-таки надо жить в обществе. В помощь подрастающему поколению придумал и внедрил философию, что человек – часть общества и потому должен жить его интересами. Даже принося собственные интересы в жертву. Ибо чем мощнее общество, тем большая доля добычи достается и ему самому… Вот так и шла вся история цивилизации – в борьбе общественных интересов с личными. Сейчас как раз пик победы личных интересов. Все общественное выглядит таким мелким в сравнении с нами, такими духовно и телесно богатыми, разносторонними, из которых каждый – свой мир, своя Вселенная!..

Бабурин приосанился, вспомнил о своей карте гения. Потом скривился, сам он всего лишь – переносчик жизни, вроде бы не живет вовсе.

– Понятно, – продолжил я, – что после взлета начинается откат. Сейчас самое время напомнить, что человек – все же общественное животное. Предыдущий культ индивидуализма и сверхценностей отдельно взятой жизни выполнил свою благую… да-да, очень благую роль. Позволил заменить глиняные кирпичики, из которых строилась дотоле цивилизация, на кирпичики из обожженной глины. Эти покрепче и… поцивилизованнее. Или даже – на обтесанные камни. И вот теперь из этих кирпичиков улучшенного качества можно строить здание уже иной конструкции, которое сможет выдержать более экстремальные нагрузки, у которого более высокие возможности… и вообще, все со знаком «более».

Бабурин спросил настороженно:

– Это что же… снова строить коммунизм?.. Нет уж, нажрались!

– Под завязку, – поддержал Майданов и жестом белой холеной руки показал, где у него эта завязка, – нет уж, это мы не станем. Дайте нам просто жить! Просто жить. А уж жить счастливо сумеем сами. Ведь еще Камю доказал, а Ясперс подтвердил… Вы не любите Черчилля, но это был величайший ум, разве не так?.. Видите, согласны!.. Да что там Черчилль, еще Бисмарк, чуть ли не слово в слово повторяя вашего Карла Маркса…

Я потряс головой, словно пес, выбравшийся из реки, стряхивая всю эту муть выспренних слов, где я так и не уловил смысла.

– Камю, Ясперс, Бисмарк… Вы еще Аристотеля, Платона, Гегеля назовите! Величайшие имена, кто спорит? Но, если честно… Нет-нет, давайте честно, хорошо? Только в самом деле честно, договорились?.. Ответьте, вы в самом деле считаете, что они умнее вас?.. Нет, это понятно, что вы знаете и умеете больше, но считаете ли, что они были и… мудрее?

Лютовой коротко улыбнулся, но тотчас же вперил взгляд в чашку. Шершень откинулся на спинку кресла и смотрел с некоторый враждебностью, смешанной с недоумением. Как, мол, кто-то осмеливается вякать о каком-то пути для всего человечества, ведь это должен сформулировать он, Шершень!.. Вот только поймает вон ту осу, проверит ее брюшко, допьет чай, завяжет шнурки, заскочит по дороге к знакомой бабе, чтоб, значится, мозг не туманило никакими посторонними видениями, попьет еще раз чайку… а утром уже и приступит. Лучше с понедельника, утром…

Майданов задвигался, поерзал, но, ощутив какую-то ловушку, смолчал. Зато Бабурин сказал победно:

– Да хрен они были мудрее, если у них не было футбола!.. И «ящика», чтобы смотреть любой матч с дивана!

– Видите, вон Бабурин понимает! А вы? Ладно, я озвучу ваше красноречивое молчание. Вы говорите, как и принято говорить, что древние ах какие мудрые, и цитируете их, но сами уверены… уверены!.. кстати, так оно и есть, что вы не только знаете больше, что неудивительно, но даже и умнее. Молчите лишь потому, что такую наглость не простят, ведь вы интеллигент, но разве это не правда? Нет, я не льщу именно вам, Андрей Палиевич. На самом деле, уже большая часть вступивших в третье тысячелетие умнее галилеев и ньютонов. Те жили в тихих мирах…

Майданов прервал негодующе:

– Это варфоломеевские ночи тихие?

– Для интеллекта… тихие. Те гении варились в собственном соку. Это сейчас на каждого обрушивается лавина информации, рекламы, сейчас каждого с пеленок учат… да что там учат – заставляют мыслить! Мы уже волей-неволей мыслим чаще. А в этом мышлении опираемся на весь тот опыт галилеев и ньютонов, на все их знания и умения, да плюс на все-все, что дала НТР и компьютеризация… да что там говорить! Я говорю о том, что пора кончать лицемерить. Пора сказать честно, что мы умнее предков, знаем больше, умеем больше. Ведь только признав это, мы получаем право мыслить… вне того русла, что они прокопали еще на плоской Земле под неподвижным хрустальным небосводом!