Наталья Никитина - Полтора килограмма

– Хочешь, мы еще о тебе поговорим? – утешающе предложил я.

– Не хочу, – изобразив обиду, буркнул сын.

Я уже придумывал, каким образом можно ненавязчиво вступить в беседу с Джес, как раздался звонок

мобильного. Это был курьер.

– Прошу прощения, вынужден отлучиться на пару минут, – извинился я. – Курьер привез подарки.

Выходя из зала, я бросил взгляд на Джес, и то, как она на меня смотрела, мне очень не понравилось.

Ни при каких условиях не должна дочь смотреть так на родного отца!

На крыльце дома я принял коробки, завернутые в блестящую бумагу с пафосными бантами наверху.

Расписался в получении. За спиной открылась дверь, и шум дома, полного гостей, пролился на крыльцо, а

потом затих. Я протянул деньги курьеру и, оборачиваясь, вздрогнул от неожиданности. Прямо за моей

спиной с бокалом шампанского стояла Джес. Вид у нее был как у кошки, заприметившей мышонка. Я слегка

оторопел. Джес, пошло улыбаясь, демонстративно рассматривала заметные через ткань футболки мышцы

моей грудной клетки и бицепсы. Взгляд ее был полон похоти, пресыщенности и гордыни одновременно.

Я почувствовал себя девочкой-подростком, у которой только начали проступать через одежду

маленькие бугорочки груди. Она еще не привыкла к своему новому телу и жутко комплексует по поводу,

казалось бы, вполне нормальных вещей. Поэтому сутулится, выбирая менее облегающие наряды, и избегает

мальчишеских взглядов. Всё это довелось мне испытать за те шестьдесят секунд, что я находился под

прицелом взгляда дочери.

116

– Привет, – глупо улыбнулся я и еще более глупо помахал ей рукой в знак приветствия.

– Привет, – промурлыкала она.

– Джесика, если не ошибаюсь, – сделал вид я, будто только что вспомнил ее имя.

– Не сомневалась, что из всей этой толпы меня ты точно запомнишь, – самоуверенно произнесла

девушка.

Действительно, не запомнить ее мог только слепой. В ярко-желтом трикотажном платье чуть выше

колена, облегающем ее безупречную фигуру, бижутерия и туфли на шпильке цвета бирюзы. Я с отцовской

благодарностью отметил, что сегодня на ней присутствуют заметные сквозь трикотаж платья стринги. И в

смятении отвел взгляд от стоящей торчком силиконовой груди с очертаниями сосков.

– Ты модель? – поинтересовалась она.

– Нет, – смутился я.

Она удивленно вскинула брови, словно моя прямая обязанность – быть моделью.

– Тогда чем ты занимаешься? – требовательным тоном продолжила допрос девушка, любуясь своим

отражением в бокале шампанского.

Я мялся, потупив взгляд.

– Ты стриптизер! – радуясь догадке, воскликнула Джес, поправляя выбившуюся из прически прядь

волос. Я от возмущения стал резким и огрызнулся:

– А еще варианты есть?

– Не-а, – накручивая прядь рыжих волос на палец, кокетливо пропела она.

– Я безработный! Устраивает такой ответ?

– Безработный на «Харлее»! Мне это нравится. Обычно так отвечают олигархи, желая оградить себя

от навязчивого внимания простушек.

– Думай, что хочешь, – я узнавал свою дочь. Время ее не меняло.

– Да ты не загоняйся. У меня с деньгами проблем нет. Я наследница корпорации «Харт Индастриз».

Слышал о такой?

– Нет, не слышал. Я не местный.

– Да? А откуда ты? – заинтригованно расширила зеленые глаза Джес.

– Из России.

– О! У меня был один парень из России! Мы с ним такое в постели вытворяли! —дочь закатила вверх

глаза и эротично прикусила нижнюю губу.

Мне же всё это перестало нравиться. Ее поведение было оскорбительно для любящего отца. И, дабы

показать, что затронутая тема мне не интересна, подняв громоздкую коробку, я ринулся в дом.

Джесика тут же метнулась в проем двери и перегородила мне дорогу.

– Надеюсь, что ты меня прокатишь на своем байке? – с придыханием в голосе и мольбой в глазах

простонала она.

– Не могу. Я уже выпил.

– Да что бокал шампанского для такого мужчины, как ты? – не желала сдаваться Джес.

– Извини, в другой раз.

– Слушай, а хочешь я тебя порекомендую Карлосу? Он ищет сейчас парня с данными, как у тебя!

Будешь звездой подиума, открытием года! – загорелась очередной идеей девушка.

– Нет, не хочу.

– Романо недорого сделает тебе портфолио, – не желала замечать отказа Джес. – Он фотограф от

Бога! И просто гениален! Ты не поверишь, но он словно проникал в меня через свой объектив, – томно

прикрыв глаза и глубоко дыша, произнесла (о ужас!) моя дочь.

– Я не хочу, чтобы кто-то в меня проникал! – с железными нотками в голосе, категорично рявкнул я.

– Глупый, ты не понимаешь, от чего отказываешься! Фэшн-индустрия, ведь это так круто! Вот где

жизнь на полную катушку! Тебя будут знать все! Ты будешь на обложках журналов! Вечеринки, приемы,

дорогие отели, звезды Голливуда…

– … жеманные модельеры, безразличные фотографы и бесполый сброд закулисья, – продолжил я

начатую Джес фразу.

– О чем спорите? – послышался настороженный голос Джима.

Он бесшумно приоткрыл дверь и, увидев напряжение в моем взгляде, поспешно приблизился.

Я облегченно выдохнул.

– Джим, спаси! Меня пытаются завербовать, – попытался я перевести всё в шутку.

– Очень надо! – сделала брезгливое лицо Джес и обратилась к брату. – А ты, братец, заканчивай

благотворительностью заниматься. Думаешь, я не догадываюсь, кто ему «Харлей» купил! Нашел нищеброда

на свою голову.

Ее жесткие слова оцарапали, словно проволока.

117

– То есть я уже нищеброд, а не олигарх? – я едва сдерживал бешенство.

– Олигархи не бывают такими зажатыми! Уж у меня-то глаз наметан! Не знаю, что там у тебя за

комплексы, Малыш, но хороший психолог тебе не помешает.

И девушка, покачивая бедрами, направилась в дом за очередной порцией алкоголя.

– Какая же она, … – я не мог подобрать правильное слово.

– Сучка? – помог сын.

– Да, – согласился я.

– Бьюсь об заклад, ты ее такой и не знал. А она всегда была хамкой, тем более с людьми ниже ее по

статусу.

– Нет, она просто пьяна. Позволь мне так думать!

Джим сочувственно улыбнулся и похлопал меня по плечу:

– Идем в дом. Дети сейчас спустятся.

В подтверждение сказанного послышался топот множества детских ножек, и в зал ворвался

маленький народ – восемь человек в ярких нарядах. Глаза сразу выхватили Анжелику. Если так можно

выразиться, то я обнимал, целовал, гладил по голове мою любимицу одним только взглядом. Хорошо, что

никому не пришло в голову отслеживать эмоции на моем лице, иначе меня признали бы невменяемым.

Глаза предательски блестели. Я вышел в прихожую за подарком, привел в порядок свои чувства и вернулся в