Орсон Скотт Кард - Тень Эндера
– Я полагаю, что бессрочный отпуск был избран в качестве орудия моего исправления. Вот я и пытаюсь доказать вам, что я действительно исправился.
– Есть ли какие-либо детали, касающиеся этих детей, которые пришли вам на ум именно в данную минуту?
– Есть одна, очень важная, сэр. Поскольку очень многое зависит от того, что известно Эндеру и что ему неизвестно, важно, чтоб он был изолирован от остальных детей. Во время тренировок он, разумеется, может присутствовать, но ни при каких обстоятельствах вы не должны разрешать им свободно беседовать или делиться информацией.
– Это еще почему?
– Потому что, если Боб узнает об ансибле, он сразу поймет всю нашу ситуацию. Правда, он и без этого может все понять. Вы даже представить себе не можете, насколько трудно утаить от него информацию. Эндер куда более доверчив, но он не сможет выполнить свое предназначение, если не будет знать об ансибле. Понимаете, они ни секунды не должны свободно общаться друг с другом. Даже разговоров на эту тему вести нельзя.
– В таком случае Боб не сможет выполнить роль дублера и помощника Эндера, так как это предусматривает знание об ансибле.
– Тогда это уже не будет иметь значения.
– Но именно вы являетесь автором предположения, что только ребенок…
– Сэр, к Бобу это не относится.
– Потому что…
– Потому что он не человек.
– Полковник Графф, я от вас чертовски устал.
Полет до Командной школы длился четыре месяца. Все это время ребят продолжали учить, да так усиленно, что на борту стремительно несущегося космического крейсера они успели получить представления о математических основах выбора цели, баллистике, определении типа взрывчатых материалов и вообще всего, относящегося к вооружению. Кроме того, из них вновь попытались составить настоящую команду. Вскоре стало совершенно очевидно, что самым лучшим учеником в этой команде является Боб. Он все усваивал мгновенно, и вскоре все остальные стали обращаться к нему за объяснением тех вопросов, в которых им сразу разобраться не удалось. И если в предыдущем полете Боб имел самый низкий статус, чуть ли не чужака, то хотя теперь он тоже был одинок, но уже потому, что его статус стал слишком высок.
Боб попытался справиться с этой новой ситуацией, потому что в дальнейшем ему предстояло действовать как члену команды, а не как ментору или эксперту. Теперь стало необходимо проводить с остальными все свободные часы, отдыхать вместе с ними, шутить, смеяться над всякими байками, касающимися жизни Боевой школы. И даже жизни до их поступления в школу.
Ибо теперь табу, наложенное школой на разговоры о доме, было снято. Все с радостью вспоминали своих родителей, которые теперь превратились в полузабытые фигуры, но все еще продолжали играть в жизни детей важную роль.
Тот факт, что у Боба не было родителей, вызвал к нему особое отношение, но он ухватился за возможность рассказать о своих детских воспоминаниях. О том, как прятался в туалетном бачке. О стороже-испанце, который взял его к себе. О том, как умирал с голоду на улицах и выжидал удачного момента.
Как изложил Проныре план разборки с хулиганами. Как наблюдал за Ахиллом, как восхищался им, как боялся его, когда тот создавал свою маленькую семью. О том, как Ахилл сначала сместил Проныру, а потом убил ее. Когда он рассказывал, как нашел ее труп, плавающий в воде, многие плакали от жалости.
Особенно рыдала Петра.
Естественно, что она, стыдясь своей эмоциональности, выбежала и скрылась в привычном уюте казармы. Возникла редкая возможность поговорить с ней наедине. И Боб ею воспользовался, вскоре последовав за Петрой.
– Боб, я не хочу сейчас разговаривать.
– А я хочу, – сказал Боб. – Есть кое-что, что нам нужно выяснить. Ради интересов всей нашей команды.
– А разве мы единая команда?
– Петра, ты узнала о моем самом постыдном поступке за всю жизнь. Ахилл был опасен, а я ушел и оставил Проныру с ним наедине. И из-за этого она погибла. Это воспоминание жжет меня, я помню о нем всегда. Каждый раз, когда мне хорошо, я вспоминаю Проныру, вспоминаю, что обязан ей жизнью, вспоминаю, что не сумел ее спасти. И каждый раз, когда я привязываюсь к кому-то, я боюсь, что предам его, так же как предал Проныру.
– Зачем ты говоришь мне это, Боб?
– Потому что ты предала Эндера и мне кажется, что это тебя гложет.
В ее глазах полыхнул гнев.
– Ничего подобного не было! И грызет это тебя, а вовсе не меня.
– Петра, независимо от того, признаешься ты себе в этом или нет, когда ты пыталась задержать Эндера в тот вечер в коридоре… я не верю, чтобы ты не понимала, что делаешь. Я видел тебя в бою. У тебя острый ум, ты замечаешь все. В ближайшем будущем ты станешь лучшим командиром-тактиком в нашей команде. Совершенно невозможно, чтобы ты не видела, что коридор кишит шпаной Бонзо, намеревающейся избить Эндера до полусмерти. И что делаешь ты? Пытаешься остановить его, оторвать от солдат его армии.
– И ты меня остановил, – сказала Петра. – А теперь судишь, что ли?
– Я должен знать, почему ты это сделала.
– А я тебе, карлик, ничего не должна!
– Петра, когда-нибудь нам придется драться бок о бок. Мы должны доверять друг другу. Я не доверяю тебе, потому что не знаю, зачем ты так поступила. А ты не веришь мне, так как я не доверяю тебе.
– Господи, какую же паучью сеть мы сплели!..
– Не понимаю, что ты этим хочешь сказать?
– Так говаривал мой отец. «О, какую паучью сеть мы сплели в ту минуту, когда попытались впервые обмануть друг друга!»
– Точно. Вот давай и расплетем ее.
– Нет, это ты плетешь ее для меня! Боб, ты знаешь вещи, о которых не говоришь другим. Думаешь, я этого не вижу? Ты хочешь восстановить мое доверие к тебе, но сам не говоришь мне того, что нужно для этого.
– Я открыл тебе свою душу.
– Ты рассказал мне лишь о своих чувствах, – ответила она презрительно. – Отлично! Приятно знать, что они у тебя есть, или хотя бы думать, что ты считаешь нужным заставить других верить, что у тебя есть чувства. Кто знает, что верно – первое или второе! Но ты ни разу не сказал нам, черт бы тебя побрал, что происходит здесь на самом деле? Мы думаем, тебе это известно.
– У меня есть только догадки.
– Учителя сообщали тебе в Боевой школе такие вещи, о которых мы и представления не имели. Ты знал, как зовут каждого слушателя в школе, ты вообще знал массу вещей про нас. Про всех. Ты знал даже то, что тебя никак не касалось.
Боб просто онемел, когда увидел, что его доступ к источникам специальной информации, оказывается, настолько очевиден Петре.
Может, он допустил какую-то оплошность? Или она исключительно наблюдательна?
– Я взломал школьные файлы с личными досье.
– И они тебя не поймали?
– Думаю, они знали. Если не с самого начала, то позже – без сомнения. – Боб рассказал Петре, как он составлял список армии Драконов.
Петра резко повернулась и, обращаясь к потолку, воскликнула:
– Ты подобрал их? Все эти отбросы из других армий, всех недоносков? Их выбрал ты?
– Кто-то же должен был это сделать. А учителя в этом деле совсем не петрили.
– Значит, Эндер получил лучших? Он не сделал их лучшими, они уже были такими?
– Лучшими из тех, кто не состоял в других армиях или был кандидатом на обмен. Я единственный из залетных, попавших в Драконы, вошел в состав нашей группы. Ты, Шен, Динк, Алай, Карн не были в Драконах, но явно принадлежите к числу лучших. Драконы выигрывали сражения не только потому, что были хороши сами по себе, но и потому, что Эндер знал, что с ними делать.
– Тот уголок вселенной, в котором я живу, перевернулся вверх дном!
– Петра, то, что я тебе рассказал, – это бартерная сделка.
– Вот как?
– Объясни, почему ты стала иудой тогда – в Боевой школе.
– Так я и была иудой, – ответила ему Петра. – Как тебе такое объяснение?
Бобу стало тошно.
– Как ты только можешь говорить такое! Стыда у тебя нет!
– Ты уж совсем сдурел! – ответила Петра. – Я делала то же самое, что делал ты. Старалась спасти жизнь Эндера. Я знала, что Эндер тренировался для рукопашной схватки, а вся эта шпана – нет. Я тоже тренировалась. Бонзо довел свое хулиганье до белого каления, но дело в том, что они и Бонзо не слишком-то любили. А он все продолжал натравливать их на Эндера. Поэтому, думала я, если их разогреть еще немножко, то они бросятся на Эндера прямо там, в коридоре, где было полно и Драконов, и солдат из других армий, которые, конечно, встали бы на защиту Эндера. Места там мало, и до Эндера добралось бы всего несколько человек, так что он отделался бы синяками да разбитым носом. А из боя вышел бы с честью. Ну а подонки тоже получили бы свое удовольствие. Все расчеты Бонзо пошли бы коту под хвост, и он опять оказался бы в полном одиночестве. А Эндеру больше ничто уже не угрожало бы.
– Знаешь, ты, пожалуй, уж слишком полагалась на свои кулаки.
– И на кулаки Эндера тоже. Мы оба были хорошо подготовлены и находились в отличной форме. Я знаю, что Эндер без слов понимал, что я делаю, и единственная причина, по которой он отказался от этого плана, – это ты.
