Юрий Манаков - Мультипликатор

Еще задолго до анфилады, где я оставил мастера, услышал топот ног и тяжелое дыхание долго бегущего человека. Интересно. Заглянув в комнату, увидел занимательную картину. Мой мастер, как загнанный рысак, бегал рядом с длинным столом, держа в охапке кучу пергаментов.

Он запрыгивал на стол с одного конца, бежал по нему на другой, спрыгивал, делал хриплый вдох и бежал обратно, но уже по полу. Затем все повторялось по новой, в цикле. Причина такого поведения стала ясна сразу. Его преследовал коврик. Причем, создавалось твердое впечатление, что Тварь просто издевалась над Ригни. Она иногда притормаживала, когда казалось, что вот-вот и мастеру крышка. Ха, а коврики-то у нас с юмором… черным.

Я зашел в комнату, татушка мигнула и коврик, как мне показалось, сконфужено сморщился. После чего быстренько утек в щель в полу. Артист, мля.

Ригни, еще пробежал с десяток шагов на автомате, кажется, он уже ничего не видел перед собой. Затем ноги у него подломились и он плашмя рухнул на пол. Аут. Оно и понятно, неподготовленный и необученный, он пробежал несколько десятков километров на полной выкладке сил. Я осторожно приподнял его и прислонил спиной к ножке стола. Он смотрел на меня мутным взором бесконечно уставшего человека и хрипло дышал. Но свитки пергаментов из рук так и не выпустил. Наш человек.

Дав немного отдышаться, помог бедолаге подняться и поддерживая под локоток вывел наружу. Сразу подбежал с пустым мешком Спат, без лишних слов запихал в него пергаменты и помог забраться на коня мастеру, который выглядел бледно. После чего, провожаемые взглядами пустых окон, мы двинулись обратно. Всем, в том числе и мне, оставаться лишнюю минуту в этом городе не хотелось.

Через час под копытами коней снова застучали плиты тракта. Покинутый город остался у нас за спиной.

У первого же ручья решили остановиться. До темноты оставалось всего ничего. Скромно, в ускоренном темпе перекусили чем Бог послал и завалились спать. Мои соратники, уставшие и морально, и физически, отрубились сразу и спали как убитые.

А я еще часок с размягченной душой посидел в философическом настроении, наблюдая за неправдоподобно яркими звездами. Затем заметил, что на горизонте, там, где находился Покинутый город, имеет место слабое свечение. Полюбовался на его легкие цветные переливы наподобие полярных сияний. По привычке, еще раз проверился на предмет опасностей в округе. Но все было тихо. И, завернувшись в скатку, отошел ко сну.

Утром после легкого завтрака реализовал план, который во многом являлся результатом ночного бдения. В первой же рощице срубил четыре лесины длиной больше десяти метров и загрузил ими обоих коней речной стражи, тех которые не под седлом. Если использовать эти хлысты как надо, то по такому мостику можно спокойно перевести коней и не нужно бросать несчастных животных на произвол судьбы.

А затем опять потянулась лента дороги под копытами коней. Правда, скорость каравана резко снизилась.

К обеду добрались до траншеи. Как я и думал, бревнышки, которые были перекинуты через канал, пропали. Но засады вроде не было. Понятливые оказались ребятишки… напакостить по мелкому - это, пожалуйста, а вот свои жизни класть на алтарь каких-то там Лесных Богов - это уже без них.

Чтобы не затягивать дело, ускоренным темпом связали четыре хлыста и навели переправу взамен уничтоженной. Затем я осторожно перевел по мосту лошадей, а Ригни и Спат перешли сами. Оставив все как есть - может кто-нибудь еще захочет переправляться, снова уселись на коней и гораздо быстрее, чем ранее, продолжили путь.

До покинутой деревни, где дожидался Врон добрались к вечеру. Еще когда мы проезжали через первый каменный мост, я в очередной раз похулиганил крючком и вытянул средних размеров севрюжку. Икряную. Она сохранилась в свежем виде и сейчас мы ее быстренько разобрали по котелкам и сковородкам. На четверых в самый раз - то, что доктор прописал.

Спать легли в отличном настроении. Его не смог даже поколебать рассказ о тех ужасах, которые пришлось пережить Малышу, пока он дожидался нас в одиночестве. По моей оценке, процентов на девяносто это были выдумки, а все остальное не стоило внимания.

Утром поднялись ни свет, ни заря, позавтракали остатками севрюжатины, по-быстрому собрались и уже вчетвером, сопровождаемые целым караваном лошадей, двинулись дальше по тракту. Я возглавлял колонну, Врон ее замыкал.

До жилой деревеньки добрались без приключений. Как и положено жители убежали, но до вечера времени было еще достаточно и я направил Врона позвать хозяев к столу, указав, где попрятались болезные. В результате выяснилось, в трех домах, обитает ни много, ни мало, а двадцать человек: один старик; четверо взрослых мужиков; три пожилых крестьянки; две молодухи в самом, что ни на есть соку, и девять человек детей.

На одну молодуху сразу положил глаз Врон и с ее стороны вроде не имелось возражений. Ну, что ж, дело молодое, житейское. Я же со своей стороны старался не мозолить крестьянам глаза, так как мой грозный вид вводил крестьян в ступор. А мой старый знакомец, когда у нас случайно пересеклись взгляды, так просто намочил в штаны. Так что пришлось до ужина сначала посидеть в сторонке, под яблоней, с меланхолическим видом слушая пенье птиц, разглядывая камыши и неспешно закусывая фруктами, а затем я решил прогуляться вдоль берега.

К маленькому заливу вышел довольно быстро. Здесь на небольшом пятачке, замощенном каменными плитами, когда-то существовал храм неизвестных богов. Деревянные стены за многие года успели истлеть полностью, но то, ради чего и создавалось это капище, осталось. К воде спускалась широкая каменная лестница, а все зеркало залива покрывали заросли лотоса. Причем, его разные сорта. Окрас у цветков перекрывал всю гамму, переходя от снежно-белого к нежно-розовому и густо-багровому. И цветов было аномально много. Сплошной ковер цветов, бутонов и соцветий. От мельтешения цвета зарябило в глазах и появилось желание присесть.

Я, конечно, не Будда и сидеть на цветке лотоса не привык, но нежные лепестки и тонкий аромат растения мне тоже приятен. Еще говорят, что цветок лотоса - это душа живущего на земле человека. На мой взгляд, это перебор. Все-таки людей на земле гораздо больше чем цветов. Хотя, если брать в расчет только тех, кто этого достоин, то тогда да… имеет смысл.

Я пригорюнился, подпер голову ладонью и постарался по какой-либо примете отыскать свой собственный цветок и свою душу в этом море красок. Фиг вам. Все были на одно лицо, обращенное к солнцу. Каждый символизировал возобновление к жизни, воскрешение и душевную чистоту. Ну прям, как косоглазые китайцы - все на одно лицо. А может здесь и нет моей души… не сподобился и не заслужил. Тогда обидно, блин.