Роберт Уилсон - Спин

Модератор упомянул ряд преступных группировок по именам.

Прозвучало и наименование «Иорданский табернакл».

Четыре миллиарда лет от Рождества Христова

На подъезде к Падангу мы сменили карету скорой помощи Ниджона на легковой автомобиль с водителем минанг и скоро оказались во дворе складской базы, зажатой между шоссе и побережьем. На обширной огороженной гравийной пустыне возвышались пять здоровенных ангаров, крытых листовым железом. Между ними под навесами серели укрытые полиэтиленовой пленкой горы цемента. С краю на подъездном пути ржавела одинокая железнодорожная цистерна. У самых ворот, в дощатом бараке, украшенном вывеской «Байюр форвардинг», разместилась контора.

Ина объяснила, что здесь находится одно из предприятий ее бывшего мужа. Его мы почти тут же увидели в приемной. Корпулентный господин, щеки-яблочки, канареечного цвета пиджачная пара — Джала смахивал на пивную кружку, оформленную в виде сидящего толстопуза. Бывшие супруги дружески обнялись, как и положено разведенной по взаимному согласию паре, после чего Джала пожал руку мне и нагнулся, чтобы обменяться с Эном солидным рукопожатием двух настоящих мужчин. Присутствующему персоналу Джала представил меня как импортера пальмового масла из Саффолка, вероятно, предназначая эту информацию для возможной передачи в какие-либо инстанции новых реформ азов. Затем мы уселись в его семилетний BMW на топливном элементе и отправились на юг, к Телук-Байюру. Джала и Ина сидели впереди, мы с Эном сзади.

Телук-Байюр — порт к югу от Паданга, принимающий глубокосидящие морские суда. Здесь Джала делал деньги. Тридцать лет назад, рассказал он, Телук-Байюр был сонным перевалочным пунктом на берегу грязной мелкой лужи со скромными портовыми мощностями и вполне предсказуемым оборотом угля, нерафинированного пальмового масла и удобрений. Благодаря экономическому буму, вызванному реставрацией «нагари», и росту населения в Эноху Арки, Телук-Байюр превратился в глубоководный порт с расширенным бассейном, современными причалами и таким множеством полагающихся подобному порту атрибутов, что даже столь живой и интересующийся новинками бизнесмен, как Джала, потерял счет всем здешним буксирам, пакгаузам, кранам, погрузчикам.

— Джала может гордиться Телук-Байюром, — слегка заметно усмехнувшись, сказала Ина. — Он тут, почитай, все начальство на корню скупил.

— Не преувеличивай, — поморщился Джала.

— Не скромничай. — Улыбка Ины расширилась.

— А что, делать деньги — нехорошо? — разгорячился Джала. — Что мне, бездельничать и сквозь дырявые штаны голой задницей сиять?

Ина погасила улыбку.

— Это, как я понимаю, вопросы риторические.

Я спросил, едем ли мы сразу на судно.

— Нет, не сразу, — ответил Джала. — Сначала в надежное место в порту. Это ведь не просто посадка на пассажирский теплоход: оркестр, цветы, улыбки у трапа…

— Судно еще не пришло?

— Пришло. Хорошее судно, надежное. «Кейптаун-мару». Сейчас идет погрузка кофе и специй. Сначала принимается груз, потом пассажиры. Когда трюмы заполнятся и все документы оформятся, тогда придет очередь пассажиров. Без лишнего шума, так я понимаю.

— А Диана уже здесь, в Телук-Байюре?

— Скоро, — сказала Ина, посмотрев на Джалу. — Скоро прибудет.

— Да, скоро, — подтвердил Джала.

Если когда-то Телук-Байюр и был мелкой сонной гаванью, то теперь он вырос в целый город. Как и любой крупный порт, он представлял собою город в городе, построенный не для людей, а для грузов, товаров. Сам порт находился за глухим забором, но вокруг него, как кабаки и публичные дома вокруг военной базы, столпились конторы судовых компаний и экспедиторов, цыганские кооперативы сухопутных грузовых перевозчиков, гаражи, склады, заправочные станции, мимо которых вез нас Джала. Он хотел устроиться до наступления темноты.

Бухта Байюр представляла собой как бы выбоину от гигантской подковы, в которой плескалась загаженная маслом соленая вода. От бетонных причальных стенок далеко в воду выстреливали бетонные же языки пирсов, лизали борта сухогрузов и контейнеровозов. На берегу хорошо организованный хаос хранилищ и грузовых дворов, гигантские журавли кранов клюют что-то в трюмах пришвартованных у причалов купцов. Джала остановил машину у поста в разрыве колючей проволоки, сунул что-то охраннику, не то пропуск, не то бакшиш, а может, и то и другое. Охранник кивнул, Джала дружески махнул ему и проследовал мимо поезда из железнодорожных цистерн СРО и «Avigas» на бешеной, как мне показалось, скорости.

— Вам придется здесь переночевать, — бросил он мне через плечо. — У меня склад на экспортном причале. Удобств, правда, особых нет, но зато спокойно. Утром я привезу Диану Лоутон.

— А потом?

— Терпение. Вы не единственный, отправляющийся в рантау. Но вы наиболее заметный. Нам надо не нарваться на неприятности.

— Какие?

— Главным образом, чертовы реформазы. Полиция время от времени устраивает набеги на порт, ищет нелегалов, арочников. Обычно кого-то находит. Мало или много, но всегда находит. Тех, кто не заплатил. Но сейчас Джакарта здорово давит, так что лучше застраховаться. И еще назревает забастовка портовиков. Профсоюз грузчиков разбушевался. Если повезет, успеем отвалить до их стачки. Эту ночь проведете на полу, что поделаешь, а Ину и Эна я устрою у наших.

— Нет, — отрезала Ина. — Я останусь с Тайлером.

Джала хмыкнул и мурлыкнул ей что-то на минанг.

— Дурак. По себе судишь, — бросила она ему. Он не обиделся.

— Ну, значит, ты мне не доверяешь.

— Много у меня оснований тебе доверять!

Джала улыбнулся во весь рот. Зубы бурые от табака.

— Ай-ай. Приключений ищешь…

— Пусть так, — вздохнула Ина.

Таким образом мы с ибу Иной оказались в мрачном кубическом помещении, бывшей конторе заведующего этим складским ангаром до того, как его закрыли на ремонт прохудившейся кровли. Одна из стен комнаты представляла собою сплошное окно со стеклом, армированным стальной проволокой. За этим окном простирался пустой склад, запорошенный цементной пылью. К потолку вздымались с пола поддерживающие его стальные колонны.

Свет в комнату проникал из склада, от ламп дежурного освещения, подвешенных вдоль стен через равные промежутки. Вокруг них роились насекомые, обжигались, падали на пол. Под каждой лампой скопилось по куче трупов этой крылатой мелочи. Ина пощелкала выключателем настольной лампы, подергала ее из стороны в сторону, и лампа зажглась. В углу громоздился штабель пустых картонных коробок. Я отобрал самые сухие и разложил их в какое-то подобие матрасов. Одеял не предвиделось, однако жара не спадала. Близился сезон дождей.