Э. Грант - «Если», 2004 № 03

Он говорил это, а сам напряженно думал о том, что сейчас задерживаться в остановившемся времени нельзя. Пока еще Хнор удивлен, поражен увиденным, открывшимися возможностями, тем, что высшее мастерство все-таки существует. Пройдет немного времени, и он начнет успокаиваться, а значит, сомневаться. Самое опасное — сомнения. А у него всего лишь пять секунд. Какой-то серьезной помощи от Хнора сейчас получить не удастся, но ему хватит даже такой малости. Должно хватить.

Нет, не на то, чтобы разомкнуть кольцо времени. Этого они не смогут. Но вот переместить его куда-нибудь в пустой сектор космического пространства…

Самое главное, чтобы сектор был действительно пустым. В таком случае кольцо времени начнет терять энергию и постепенно иссякнет.

— Отдохнул? — спросил Эддун.

— Почти, — ответил Хнор. — Еще немного.

Голос звучал спокойнее, и это верховному манипулятору не понравилось.

Только бы он не усомнился, только бы поддержал его хотя бы энергией.

— Делай то же, что и я, — приказал Эддун.

— Хорошо, — поспешно сказал Хнор.

— Тогда начали, — скомандовал верховный манипулятор, и они снова оказались в реальном времени.

Главный координатор-исследователь взглянул на статс-ассистентку и подумал, что она еще вполне привлекательна. И может быть…

Нет, прежде всего — планета, к которой они сейчас направлялись, подготовка оборудования для исследования, а все остальное — потом. Если хватит времени.

Статс-ассистентка повернула к нему спокойное, сосредоточенное лицо и спросила:

— Почему выбрали именно эту планету? Не было других, получше?

— Была, — ответил главный координатор-исследователь, моментально забыв о пришедших ему в голову глупых мыслях. — По крайней мере не хуже. Название у нее интересное. Драгоценность. А отказались мы от нее…

Он задумался.

Почему же они от нее отказались? Вроде бы перспективная планета. Возможно, даже более перспективная, чем та, которую они выбрали. И вообще, были у него в отношении этой планеты какие-то идеи… Даже не мысли, а словно бы расплывчатые воспоминания, появляющиеся после наиболее ярких снов. Что-то там, касающееся исследований, горящих зондов…

Он покачал головой.

Скорее всего, это и в самом деле вдруг всплывшие воспоминания о каком-то недавнем сне.

— Так почему тогда выбрали именно эту планету? — снова спросила статс-ассистентка.

— Не знаю, — честно ответил главный координатор-исследователь. — Собственно, какая разница? Все равно мы летим почти наугад. Так что возможность встретить чужой разум зависит целиком от везения.

— Кто из нас теперь верховный манипулятор? — спросил Хнор.

Эддуд слегка вздохнул и сказал:

— Ты понимаешь, что звание верховного манипулятора никаких особых привилегий не дает? Лишь хлопоты, бесконечные хлопоты. И тревога за судьбу своей планеты. Ты готов к этому?

Хнор прекрасно понимал, что старик прав. Быть верховным манипулятором, как оказалось, не так уж просто. А если добавить еще и высшее мастерство… Но как же тогда Линья, поклявшаяся, что выйдет замуж только за верховного манипулятора? Неужели ему придется от нее отказаться?

— Ты не желаешь отдавать звание? Не хочешь уходить на покой?

Задавая эти вопросы, Хнор сузил обе пары глаз. Он снова был готов к сражению. Пусть даже его противником окажется тот, с кем только что, рука об руку, они совершали невозможное.

Улыбнувшись, Эддун спросил:

— А зачем мне уходить на покой и лишаться звания? Я был верховным манипулятором потому, что единственный обладал высшим мастерством. Теперь появился еще ты. Почему на этой планете не может быть двух манипуляторов?

Вот тут Хнор был согласен.

Почему бы и нет?

— Значит, я тоже верховный манипулятор?

— Да, но только учти, в придачу к званию ты получаешь и кое-какие обязанности. Тебе придется мне помогать. Готов ты к этому?

— Готов, — заявил Хнор.

Гравюра, висевшая возле экрана мозга-навигатора, была старинная, из тех времен, когда все делали вручную и в единственном экземпляре. На ней был изображен уютный сельский домик, спрятавшийся под сенью высокого, раскидистого дуба.

Внимательно ее рассмотрев, капитан корабля вполголоса чертыхнулся.

Все верно. Его любимая картина ничуть не изменилась. Почему же она вызывает у него такое раздражение? Может быть, потому, что сегодня выдался на редкость неудачный день? Достаточно было уже того, что из памяти его компа бесследно исчезла единственная копия «апокрифической лоции» Хрута.

Черт знает, что такое…

Кстати, прежде чем взглянуть на картину, он о чем-то думал. О чем именно? О Драгоценности?

Хм…

Капитан корабля попытался вспомнить, где он слышал это название — Драгоценность. О чем-то оно ему говорило…

Ах да! Это планета, от исследований которой они отказались. А теперь болтаются рядом с шариком, почти сплошь покрытым водой. Может быть, стоило… Впрочем, какая разница?

Капитан был почти уверен, что неудача их ждала и возле Драгоценности.

Вздохнув, прошелся по каюте, вернулся к гравюре и щелкнул ногтем по экрану мозга-навигатора. Никакой реакции. Может быть, это связано с тем, что несколько вахт назад капитан отказался от единения с кораблем, передав эту функцию своему помощнику? Возможно, он сделал ошибку. Но медик настаивал: слишком частое единение с кораблем может повредить состоянию психики.

Вот так и получилось, что в данный момент заняться ему было нечем. По крайней мере до тех пор, пока ученые под руководством главного координатора-исследователя не закончат свои изыскания. Тогда для него снова найдется дело.

Капитан побарабанил пальцами по подлокотнику кресла и снова взглянул на старинную гравюру. Она притягивала его, как магнит. Может быть, причиной тому был случайно брошенный взгляд? Тогда капитану на мгновение показалось, что спрятавшийся под раскидистым деревом домик не такой уж уютный, будто в нем скрывается кто-то опасный и даже недобрый.

Трабас — потрясатель основ не успел. Он впервые изменил своему золотому правилу, гласившему, что на месте совершения прикола сверх надобности задерживаться не стоит, и тотчас за это и поплатился.

Смутное подозрение о том, что он влип, пришло Трабасу в голову после того, как возникло ощущение, будто он рассматривает пируэты рыбок-пустынниц неоправданно долго.

Сделав отчаянное усилие, Трабас подавил переполнявшее его чувство восхищения радужными телами и изящными движениями. Он попытался определиться во времени и пространстве.

Второе удалось довольно легко: потрясатель основ узнал, что все еще находится там, где подготовил идеальный прикол. Первое не получилось вовсе. Его былой власти над временем словно не существовало.