Наталья Деева - Хирург

Усевшись прямо на землю, она подтянула колени к подбородку и укусила себя за руку. Сейчас нужно бы её утешить, но откуда-то Алекс знал, что лучше не переступать черту, иначе выплеснется то, от чего она пыталась отгородиться.

— Он не собирался в отпуск, — тяжело дыша, сказала она. — Что-то случилось, — она вскочила, схватила рюкзак. — Мне нужно было тогда издохнуть. Я пошла. Спасибо, но всё было зря.

Развернувшись, она зашагала к калитке.

— А ну стой! — крикнул Алекс — девушка не обернулась. — Стой!

Алекс бросился следом, настиг её у выхода, возле сосен, схватил за плечо.

— Что ты делаешь…

— Отпусти, — проговорила она, сбросила руку. — Я должна…

— Остановись, — Алекс рывком развернул её, но не рассчитал силы — девушка упала на траву, попыталась встать, но он прижал её к земле. Сдаваться она не хотела, брыкалась, кусалась, но в конце концов притихла.

— Отпусти, придурок. Я и так труп, не хочу его за собой тянуть, понимаешь?

Она прижалась щекой к земле и разрыдалась. Алекс разжал руки, перехватившие её запястья, сел рядом и проговорил:

— Успокойся. Не факт, что всё так страшно.

Похоже, она не слышала, зарылась лицом в траву и беззвучно вздрагивала. Почему так паршиво на душе? Эта девушка готова отдать жизнь за любимого, а он побоялся жертвовать кусочком свободы. Неужели он не способен любить?

— Тише, — он накрыл ладонью её руку. — Оля… я пойду туда. Только не плачь. Пойду и всё разузнаю, хорошо?

— И что? — прохрипела она, не поднимая головы. — Что ты для него сможешь сделать?

— Не отчаивайся. Он, по крайней мере, жив… Поднимайся. Вот так, — он помог ей встать. — Посмотрю, что и как, а потом мы подумаем вместе. Как говорится, будем решать проблемы по мере поступления.

— По крайней мере, жив… — повторила она.

В кухне девушка села на табурет, поджала ноги и нахохлилась. Вода из чайника выкипела, пришлось снова наполнять его и ждать. Сумбур в мыслях не давал сосредоточиться. Открыв дверцу шкафчика, Алекс долго разглядывал тарелки и не мог сообразить, что он там забыл. Только когда чайник закипел, он вспомнил, что полез за печеньем.

Гостья равнодушно взглянула на тарелку со сладостями и углубилась в раздумья. С неё нельзя спускать глаз, ещё, упаси бог, вздумает уйти. Человек, способный на самоотречение, достоин жизни больше, чем кто-либо другой. Даже больше, чем он сам.

Сделав кофе, он поставил чашку напротив Оли, отхлебнул из своей, обжёгся. Боль привела в чувства. Отломил кусок печенья, повертел в руках и положил на место. Мысли роились вокруг одной: где найти Эдуарда, о чём с ним говорить. На заднем плане шевелился страх. Он стал привычным, как застарелая боль. Неужели скоро удастся от него избавиться?

— Говори адрес, — сказал он, усаживаясь напротив Оли.

— Ты город хорошо знаешь?

— Не знаю вообще.

— Тогда принеси бумажку, я нарисую схему. У меня плохая память на числа, могу обмануть.

На всякий случай Алекс запер её на кухне, обыскал дом и с трудом нашёл кусок обоев и толстый карандаш.

— Ты не бойся, я не сбегу, — сказала Оля, когда он вернулся.

— Вот. Рисуй.

Оборвав грязные концы бумажки, девушка написала адрес, набросала маленькую карту и объяснила, куда идти.

— Понятно?

— На месте разберусь. Если что, люди подскажут.

— Ага, там на лавочке всё время бабки гнездятся. Они, точно, подскажут. И всю подноготную выложат.

— Дождись меня, хорошо? — Алекс спрятал бумажку в карман джинсов. — Какая маршрутка туда ходит?

— Без понятия. Я не местная. Спросишь у кого-нибудь на остановке, как лучше добраться до бухты Стрелецкой.

— Тогда я пошёл…

Уходить он не спешил, пытался удержать последние минуты хоть такой, но всё-таки жизни. Сполоснул чашку, выглянул в окно, пересчитал сосны, выстроившиеся вдоль остатков забора. Алёна говорила, что осенью прямо в огороде растут грибы… Неплохо бы дожить до осени.

Оля не подгоняла его, сидела неподвижно и разглядывала ушибленную ладонь.

— Знаешь, — проговорила она, — я ведь супервумен, про таких книжки пишут. Пошла туда-то, всем наваляла, победила злодея… А на самом деле ни фига! Как бы ты ни был силён, всегда найдутся те, кто ещё сильнее. Чем больше ты отличаешься, тем тебе труднее.

— Мне бы не знать… Всё, теперь, точно, пошёл.

Входную дверь он запер на ключ, потоптался у порога и зашагал по тропинке вдоль сосняка.

На остановке возле полупустого ведра с помидорами толклась одинокая бабулька. Встретить человека с пустым ведром — к неудаче, с полным — наоборот. А если оно вот такое? Верить приметам глупо, но когда решается твоя судьба…

Подъехал "Икарус" с гармошкой, заскрипел, останавливаясь.

— Скажите, он идёт в Стрелецкую? — спросил Алекс, помогая старушке занести ведро.

— Идёт. Стрелецкая это конечная.

В салоне было четыре пассажира, Алекс уселся на одиночном сидении впереди и уставился за окно. Солнце палило нещадно, пыль, влетавшая в открытые окна, щекотала в носу. По мере движения салон наполнился, Алекс уступил место согбенному старику с клюкой и спасся от солнца. Время текло стороной. Если верить ощущениям, то с того момента, когда он сел в автобус, прошло полдня, если часам — двадцать пять минут.

До конечной остановки автобус ехал чуть больше получаса.

Глотнув свежего воздуха, Алекс огляделся: вот здание центрального универмага, вот рынок. Всё, как говорила Оля. Разгладив мятую записку, он сверился с ориентирами. Так… значит, мимо рынка, через трассу, потом — вдоль дороги до… он всмотрелся в карту, где стрелочка упиралась в жирную точку, под которой было написано: "Клуб. Старый, облезлый". За "клубом" стрелка поворачивала к морю.

Мысленно перекрестившись, Алекс перешёл дорогу и, не оглядываясь, устремился сквозь рынок. Чем ближе он подбирался к месту, тем более нереальным казалось происходящее. Он наблюдал себя со стороны и понимал, что должен обливаться холодным потом, трястись, но чувства как будто парализовало.

А вот и клуб, напоминающий памятник советской архитектуре. В Кременчуге Алекс видел точно такой же, только не жёлтый, а светло-розовый, и там гипсовые титаны, поддерживающие балкон, лучше сохранились.

Обогнув клуб, он углубился во дворы и ощутил себя дома. Здесь точно такие же тополя вдоль тротуаров, такие же заросли сирени, такой же раздолбанный асфальт. Вскоре пятиэтажки сменились сталинками, тонущими в зелени. Алекс глянул на "карту": похоже, этот дом, крайний подъезд. Написано: "первый этаж, квартира 16 — первая слева".

В тёмном подъезде он едва не споткнулся о брачующихся котов, выругался и замер под дверью с табличкой "16". Положив палец на звонок, Алекс никак не мог решиться позвонить. Так бы и стоял он, если бы из соседней квартиры не вышел мужчина и не принялся ковыряться в замке.