Эдуард Геворкян - Темная гора

В короткие часы отдыха мы отсыпались и отъедаюсь в лагере на Ванхассе, в шатре, который раньше занимал господин Верт. Из городища порой доносились вести о новых победах над мятежниками, о беглых поселянах, за которыми сейчас охотятся по лесам, и о странных причудах госпожи Гретте, неожиданно впавшей в добродетель и потому особенно страшной — никто не знал, что теперь ждать от нее — доброй! Впрочем, своих нукеров она пока оставила в замке.

Пару раз объявлялся сам господин Верт. Оглядывал горы огромных тюков и ящиков, ряды купелей, бережно укутанных соломой для погрузки на телеги, хвалил нас и даже пообещал Диомеду после завершения исхода дать на кормление пару небедных поселений, а со временем, может, и в наследное владение отписать. То ли устал Диомед сверх меры, то ли характер у него стал портиться, но он тут же возгордился, стал покрикивать по поводу и без повода, а через день как бы между прочим, когда я спросил его о чем-то, велел именовать его господином. Мой пристальный взгляд его не смутил, он сказал, что коли я буду слушаться его во всем, то он примет участие в моей судьбе и с годами сделает из меня неплохого механика, если, конечно, в таком будет нужда.

Я не знал, что делать — рассмеяться или пнуть его в брюхо…

Через три дня Диомеда зарезали во время перемещения.

Тайные враги господина Верта проникли в звездную машину давно — одного из них, сутулого, нескладного саама я знал еще по первым дням пребывания к замке. Он грузил со всеми мешки с семенами, помогал открывать и закрывать внутренние и внешние створки, несколько раз приносил нам еду и питье. Меня потом мучил вопрос: почему нас попросту не отравили — яды здесь, судя по всему, не в диковинку?! Может, им нужно было покончить не только с нами, но и с машиной? И гибель прежнего механика — их рук дело?!

В тот день мы были не очень заняты. Две ходки сделали до обеда, и еще надо было сделать одну. В замке уже собрались последние жители Горных ущелий. Они подходили маленькими группами, поэтому их размещали по всем освободившимся ярусам в ожидании остальных.

Болк вернулся с нами. Теперь он был правой рукой господина Верта и его именем отдавал приказы. Он влез на пустующий насест кибернейоса и оттуда видел, как все произошло. Но даже если бы он спрыгнул оттуда, все равно ничего бы не изменилось.

Створки уже были затворены, а балансиры камор пришли в движение, когда в помещении возник саам с длинным хлебцем в руках. Диомед, руки которого были заняты вымбовкой и рычагом высоты, ругнулся и велел подручным выкинуть его отсюда с неуместным ужином. Последние слова он прохрипел, потому что длинный кинжал, спрятанный в хлебце, оказался у него в груди. В тот же миг из-за перегородки выскочил второй и пырнул кривым ножом саама, а затем перерезал себе горло.

Это произошло так быстро, что третий малый балансир не успел встать на среднюю полку. Болк с грохотом обрушился вниз по железной лестнице, но когда он спустился, то его ждали три неподвижных тела, два испуганных до смерти подручных и один, которому бояться не было нужды, поскольку я знал, что всё приехали! Даже ахнуть не успеем, как рассыплемся в мелкую пыль — и это не самое худшее!

Болк увидел мои глаза и обреченно спросил:

— Что — пупком завязались?

Я, не отвечая, смотрел, как дурными маятниками раскачивались балансиры, а конус доворота углов с торчащей из него вымбовкой, глупо пощелкивая, раскручивается обратно. Когда все балансиры лягут на полки, а конус дощелкает до конца, тогда мы обречены. Машинально я схватил вымбовку и, чуть не вывихнув кисть, удержал ее на четвертом или пятом щелчке, не доходя до упора. Крикнул подручным, чтобы придержали балансиры. Толку от этого никакого! Если каморы совмещения начали свой путь навстречу друг другу, то их непременно следует точно установить, иначе собьет всю привязку. А для этого нужно знать, как и в какой последовательности управлять тягами. Опытный механик на одном пути после частых ходок запоминает все девять сочетаний и сорок восемь позиций, так что может обойтись без кибернейоса. Но дело не только в углах, а еще и в согласованных, одновременных действиях… Что теперь говорить! Умирающий Диомед хрипит на полу, истекая кровью, а с этими криворукими не то что машину, бабу толком не выправишь! Были бы они хоть немного пошустрее, как Болк…

— Болк! — крикнул я. — Хватай левый рычаг, быстро!

Мне довелось в последнее время работать с киммерийцами. Неплохой народ, но соображает туго: пока он в затылке не поскребет, пока губами не пошевелит, так и до ветру не сходит!

Но Болк не обманул мои ожидания. Он метнулся к рычагам и вцепился мертвой хваткой в рукоять левого.

Я повел конус медленно, не торопясь, чтобы балансиры не слетели с крюков. Впрочем, к этому времени до подручных наконец пробился мой приказ, и они ухватили по два балансира каждый. Сбив раскачку, я выставил конус на самый большой угол, а потом принялся стравливать тяги. Болк исполнял приказы молниеносно, подручных я отогнал в угол. Наконец я понял, что больше сделать ничего нельзя, а тянуть опасно — с каждым мигом совмещение камор будет расходиться все больше и больше, угрожая выкинуть нас в никуда.

— Ну, во имя кузнечного горна! — С этими словами я вдавил в пол стержень пускателя и закрыл глаза.

Где-то над нашими головами в прорези камор вошел орихалковый цилиндр, заполнив недостающий объем… Нас даже не тряхнуло, когда мы оказались на Ванхассе!

Утерев пот с багрового лица. Болк так обнял меня, что ребра захрустели. Диомед еще дышал, он даже открыл глаза, губы его зашевелились, но жизни в нем оставалось немного. Не должен так уходить механик — без напутственного слова и дружеской поддержки!

Я уселся на пол и положил его голову себе на колени, мои пальцы коснулись его лба.

Диомед что-то прохрипел, я склонился к нему и услышал начало слов тайного прощания: «Великий Путешественник…»

— «…не покидает своего двора!» — прошептал я ему на ухо завершение отходной мантры.

Глаза его расширились, он не ожидал услышать эти слова от меня. Слабая улыбка осветила его лицо — в последние мгновения своей жизни Диомед понял, что я тоже не тот, за кого себя выдаю.

В мою честь вечером был устроен пир. Славословили, правда, по большей части погибшему Диомеду, а главной заслугой его называли обучение нового механика. То есть меня. Господин Верт особо выделил рвение во всех делах и скромность мою тоже похвалил. Вскользь было сказано, что вообще-то в ближайшее время надобность в звездной машине отпадет вместе с механиком, но люди толковые возвысятся быстро в сияющих лучах мудрого правителя. То есть его.