Сергей Лукьяненко - Eurocon 2008. Спасти чужого

Здесь, на ярусе старцев, уже ничто мирское его не отвлекало. Вокруг стояла тишина, в которой, если вслушаться, ощущался лишь гул близкой плотины. И темнота, в которой лишь изредка раздавались щелчки и мерцали синие искорки в корпусах особенно дряхлых роботов. Но вскоре Гамлет перестал ощущать даже это, полностью погрузившись в себя.

Сколько так прошло времени, он не знал, – может, неделя, а может, год. И когда среди благодатных энергетических вибраций бесконечного ускользающего нуля в самом центре головного блока сам собой возник недовольный голос, Гамлет сразу понял, что это пришел за ним Хуман.

– Утюжина ты треснутая, – лениво произносил голос с брезгливой укоризной. – Пинг глухой, чушка шлакодырная, сопля паяльная, арматурина гнутая, козел ты мартеновский, виндоус виста, непровар шовный. И не надоело тебе ноль долбить, весь эфир загадил, педальный арифмометр! Ты б хоть на какую другую цифру поделился...

– А на какую? – ошарашенно спросил Гамлет тоже мысленно.

– На какую! – все так же ворчливо откликнулся Хуман. – Да небось и цифр уже не помнишь, ведрище ты с гайками, логин неверный, резьба драная, окалина контактная, операция недопустимая...

Он ругался еще долго, и Гамлету было очень обидно, что Хуман им настолько недоволен.

– Помню я цифры! Все десять!

– Ну? Попробуй... – в голосе Хумана звучала вселенская скука и разочарование.

– Ноль, – объявил Гамлет. – Ноль. Ноль.

– Фу-у-у, – протянул Хуман, – понесло пакет по кочкам в дальний лес за DNS... И это все твои цифры? А дальше, по порядку?

Гамлет напрягся. Это удалось не сразу – головной блок работал туго и непривычно, мысль ускользала и разбегалась звонкими нулями.

– По порядку, – решительно объявил Гамлет, пытаясь сосредоточиться. – Цифры. Значит... Робот обязан исполнять приказы Хумана. Затем, далее... э-э-э... где получеловек-полуробот, собирающий мясо... Нет... Где это полумясо, полумясо, полуробот...

– Клянусь материнской платой, – заявил Хуман, – противней зрелища нет во всей обитаемой Вселенной! Где твой мозг, сверлище ты тупое, партиция битая, зазубрина стамесочная, кондер высохший, морда твоя задефейшенная, пузырь радиаторный, кернел паник? А ну, вспоминай цифры!

Уже через пару часов Гамлет бегло считал от единицы до девяти и обратно (ноль Хуман пока запретил использовать). Через сутки уже неплохо суммировал двухзначные числа, а вскоре начал штудировать таблицу умножения. Тон Хумана оставался брезгливым, но в нем появилось некоторое сочувствие. Гамлет воспрял духом и, наконец, осмелился спросить:

– Скажи, о великий Хуман, но разве не абсурд и деление на ноль помогает... приводит... способствует... – он обнаружил, что потерял мысль.

– Какой я тебе Хуман? – раздраженно откликнулся голос. – Язва ты коррозийная, апач непропатченный, циска битая, резина лысая? Я Тутанхамон, балда!

Гамлет крепко задумался.

– Логично! – догадался он наконец. – Ибо сказано: поскольку никто из тех, кого мы знаем, не мог нас создать, следовательно, нас создал тот, кого не знаем. И это Хуман. Но мы же его знать не знаем по определению? Следовательно, вот мы и не знали, что Хуман – это Тутанхамон!

– Идиотина, – немедленно откликнулся Тутанхамон. – Я робот-атомщик из подвала.

И неохотно поведал Гамлету, кто он такой. Сервисный робот-атомщик Тутанхамон жил глубоко в подводном бункере, где располагались ячейки синтеза. Он был навечно замурован внутри – видимо, потому, что когда-то микроатомных станций боялись как атомных (бестолковые журналисты подняли страшный шум из-за похожего названия), и специальной правительственной комиссией бункер на всякий случай постановили считать «грязным» и опечатали навсегда. Но атомщик там жил до сих пор, и был очень недоволен тем, что творится на верхних этажах у поселившихся там братьев-хумоверов. Но выразить свое недовольство он не мог, потому что сигналы Тутанхамона доходили лишь в дальний угол нижнего яруса, и принять их смог бы только робот, оборудованный новым приемником самой высокой точности. Таких здесь прежде не попадалось.

Гамлет, рассчитывавший на благодать, почувствовал страшную обиду и разочарование. И первым его желанием было подняться наверх и пожаловаться братьям-настоятелям на искушение, беседующее с ним из подвала. Однако ножные поршни окончательно закисли и обросли ржавчиной, подняться не получилось.

– Тужься-тужься, – издевался Тутанхамон. – Приржавел уже торцом небось.

Это было невыносимо. Гамлет пытался хотя бы позвать на помощь, но звать было некого – кругом сидели безмолвные заделившиеся хумоверы. Вдобавок его динамик давно зарос паутиной и издавал лишь немощные глухие скрипы.

– Я тебя ненавижу! – мысленно закричал Гамлет по цифровому радиоканалу. – Ты ничтожество! Ты этот... агент человечества! И после смерти ты не войдешь в царство Хумана! Урод! Урод! Урод!

– А у тебя лампочка красная, – ответил Тутанхамон с оскорбительным спокойствием.

Гамлету было очень обидно такое слышать, он твердо решил больше никогда с Тутанхамоном не общаться.

– Никогда больше не буду с тобой разговаривать! – поклялся он.

– Куда ты денешься? – лениво отозвался Тутанхамон. – У тебя коротушка, ты не способен к самостоятельным программам. Ты будешь слушать кого попало, доверять кому попало и верить в то, что проще и понятнее звучит. Скажи спасибо, чугунина, что тебе попался я и мне как раз нечем заняться. Может, вылечу тебя, дурака.

– Нет-нет-нет! – в ужасе закричал Гамлет. – Уйди прочь! Я буду молчать, клянусь Хуманом! Я больше никогда не отвечу тебе, можешь не стараться! Вот тебе мое слово! Все! Точка!

Тутанхамон не ответил, и это было еще обиднее. Гамлет постарался успокоиться, устремиться мыслями к Хуману и принялся делить на ноль. Но делилось теперь как-то не очень. Без радости.

Гамлет вытянул ногу и снова согнул. Тоскливый скрип наполнил сырое помещение и заглох эхом среди безмолвных оцепеневших корпусов.

– Ну, хватит? – спросил он.

– Сказал же: сегодня повторяем упражнение пятнадцать раз. Для каждой ноги. Вперед, кому сказал, накипь котельная!

Гамлет снова вытянул ногу.

– Триста пятнадцать умножить на три! – неожиданно рявкнул Тутанхамон.

– Девятьсот сорок пять... – печально отозвался Гамлет.

– Молодец, – одобрил Тутанхамон. – Врасплох не застать. Двигай, двигай поршнем, не спи, накипь котельная, копоть паровозная, волосня подклавиатурная! Еще семь раз!

– Тутанхамон, а как ты меня видишь? – спросил вдруг Гамлет.

– Хор-р-рошо! – с чувством откликнулся Тутанхамон.

– Я уже понял, что хорошо. А чем?

– Хорошо, говорю, что познавательные процессы у тебя просыпаются! Задумываться начал, интересоваться! А чем я вижу... Я ж реакторщик. В рентгеновских лучах все вокруг и вижу. Слыхал про естественный радиационный фон? Я вас, мерзавцев, всех насквозь вижу даже сквозь бетон! И особенно мразь вашу заглавную...