Александр Мееров - Сиреневый Кристалл

Сорок восемь родбаридов, покорно следовавших за своими законсервированными собратьями, были уведены на полигон, расположенный возле небольшого городка Лонара, в пятидесяти километрах от столицы. Это было остроумное и правильное решение. Правительство метрополии пошло на немалые жертвы, предоставив для родбаридов один из лучших полигонов страны. Мы уже въезжали на территорию полигона, а военные еще продолжали спешно эвакуировать свое хозяйство, оставляя блиндажи, бункеры, спецокопы, наблюдательные пункты, лаборатории, пультовые и подсобные помещения в распоряжение людей, которые должны были как-то сладить с существами, так неожиданно и так грозно вторгшимися в установившуюся жизнь метрополии. Легко сказать "сладить". В то время никто не мог представить себе, что же можно поделать с родбаридами.

В Таркоре люди убедились в бесполезности оружия, и все же полигон был окружен воинскими частями, оснащен всем, что только могла дать современная техника уничтожения. По привычке. Так казалось спокойнее.

Полигон спешно оборудовался самыми различными системами сигнализации, средствами связи, аппаратурой дистанционного наблюдения и дистанционной фиксации всего происходящего на огромном пространстве, отведенном для стрельб.

Страх перед родбаридами в те дни был еще настолько велик, что даже нас, меня, Дювьезара и еще нескольких членов Международной комиссии, подоспевших к этому времени в метрополию, людей, собственно, посторонних метрополии, сразу же, без соблюдения обычных в этом случае формальностей, допустили на один из секретнейших объектов, убрав, правда, оттуда все образцы вооружения.

Я вовсе не в осуждение говорю сейчас о страхе перед родбаридами. В те дни никто из нас, разумеется, не мог представить себе, что еще могут натворить эти милые создания. После торжественного прибытия на полигон все сорок восемь штук, сбившись в плотную кучу, смирно сидели возле трейлера с контейнерами, но всем нам было ясно, что долго так продолжаться не может. Мы отлично помнили о их неудержимом трудолюбии и невероятной живучести. В Пропилеях "черепахе" потребовалось два часа на то, чтобы из одной особи получилось четыре. За два часа они достигли оптимальных размеров и начали вгрызаться в землю. Хотя еще неведомы были причины, побудившие их к такому размножению, но люди очень хорошо представляли, что если родбаридам вздумается размножаться, то только одна особь через двенадцать часов (не встречая в земных условиях никакого сопротивления и не тратя сил на конкурентную борьбу с иными существами) превратится в тысячу. За сутки их уже станет больше четырех миллионов, а через двое суток ее потомство будет исчисляться астрономической цифрой - 70.355.653.361.664.

На полигоне их было сорок восемь!

Пока они не размножались. А если начнут?..

Озабоченность, вызванная силициевой проблемой, побудила метрополию безропотно согласиться на международный контроль. В эти же дни вышло постановление о создании Объединенного института по изучению биосилицитов. В этот институт были привлечены ученые самых различных стран. Одновременно в Организации Объединенных Наций был учрежден наделенный широкими полномочиями Силицитовый комитет с немалым числом подкомитетов и комиссий. В обе эти организации, как раньше и в Международную комиссию, действовавшую на Паутоо, вошли Юсгор и я.

Организационная сторона вопроса, что бывает редко, решилась быстрее практической. Мы обладали солидными правами, располагали огромными техническими возможностями, но не имели никакого представления, что же делать с родбаридами, и, ограничиваясь обсуждением проблемы, не принимали никаких решений, не имели возможности начать действовать. Не действовали, к счастью, и родбариды. Прошла неделя, началась вторая, а они неподвижно лежали возле контейнеров. Тогда мы отважились на безобидные, как нам казалось, эксперименты.

Профессор Асквит познакомил ученых, собравшихся к тому времени во вновь созданном институте, с работами покойного Куана Родбара, рассказал о методах оживления зародышей, о выращивании из них силициевых существ. Еще покойный профессор Родбар отметил, что жизнедеятельными и особенно активными становились эти существа только в том случае, если им перепадало хотя бы немного углеродистой органики. Но это относилось не ко всем особям. Сравнительно небольшие, диаметром около сорока сантиметров, коричневатые, они неподвижно лежали в железных ящиках. Похожие друг на друга, будто вышли из-под одного штампа, они были неразличимы. Все, кроме одного, словно выкованного из добротной, переливающей голубизной стали. Органика на него не действовала.

Все двенадцать законсервированных, лишенных углеродистой органики особей, включая и голубую, еще находились в контейнерах, стоящих на трейлере, когда мы решили попробовать разместить их в отдельных железобетонных боксах полигона. Не помню, почему именно состоялось такое решение. Вероятнее всего, мы стремились, если возможно, не допускать большой концентрации силициевых существ.

Однажды утром, с немалым удовольствием и не без тревоги предвкушая ожидающие нас события (а вдруг родбариды взбунтуются, не пожелав расставаться друг с другом), мы отдали команду развозить контейнеры по боксам. Все шло отлично, до тех пор пока мы не принялись за ящик с голубоватым экземпляром. Самоходный подъемный кран, управляемый по радио, приблизился к трейлеру, приподнял контейнер, в котором находился этот родбарид. Как и при манипуляциях с предыдущими особями, все было спокойно. Но вот самоходный кран направился к боксу, и в этот же момент все сорок восемь родбаридов двинулись вслед за краном. Крану дали команду "стоп". Замерли и родбариды.

Так было сделано практически важное наблюдение: уводил из Таркора своих собратьев именно этот голубоватый экземпляр. Трогать его показалось рискованным. Трейлер увезли, а контейнер оставили на открытой площадке полигона.

Нам все же везло. Ровным счетом ничего не ведая о повадках родбаридов, часто рискуя, нам удавалось обходиться без жертв.

Не было жертв и в то утро. Как только самоходный кран уехал, от общей кучи отделились пять родбаридов и направились к оставленному контейнеру.

То, что произошло в следующие мгновения, воспринято было нами как нечто едва уловимое и трудноописуемое. К сожалению, в то время наблюдательный пост еще не был оборудован киносъемочными приспособлениями, готовыми в любой момент начать съемку. Это упущение вскоре было исправлено, и с тех пор киноаппараты всегда держали наготове.

Попробую передать свои впечатления от виденного в то утро, полагаясь только на память.