Елена Горбачевская - Другая проекция

Тут же их силовой шар разомкнулся, и нам ничего другого не оставалось делать, как нырнуть в собственные тела. Я так и не выпустила из руки тот странный зеленый комочек света. Итак, здравствуй, родное тельце!

Как холодно! Как неимоверно холодно! И еще вода… Она льется, не переставая, затапливая все вокруг. Нельзя терять сознание… Но все кружится в каком-то холодном водовороте, и он засасывает меня куда-то внутрь… Не могу… Тяжело… Наверное, это уже все…

— Алена, борись! — слышу я какой-то далекий голос, — Ну же, милая, давай, ты же у меня умница!

Краешком уходящего сознания я чувствую, как кто-то начинает ритмично надавливать мне на грудь, заставляя работать сердце. И зовет. Все время зовет по имени. И только этот зов позволяет краешку сознания цепляться за действительность. Я — Алена… Я — могу? Да, я могу, холера ясная! И, делая над собой нечеловеческое усилие, я вырываюсь из затягивающего водоворота.

— Ну, слава Богу! Пришла в себя. Ты как?

— Ничего, средне между фигово и очень фигово. Спасибо тебе, Солнышко, ты меня вытащил, — отвечаю я, еле шевеля посиневшими губами.

Сережа тоже на красавчика не тянет — волосы мокрые, слипшиеся, сам — бледно-зеленый, весь дрожит. Но лучше его, дороже для меня нет никого на свете! Надо же, из клинической смерти меня вытащил!

— Люди! Ваши организмы необходимо подпитать энергией, иначе возникнут нарушения физиологии, — проговорил Малыш, сделавшийся в нашей, земной действительности не больше теннисного мячика.

Конечно же, он прав! При таком переохлаждении простуда, а то и воспаление легких неминуемо. Только интересно, как он собирается осуществить эту процедуру?

— Приготовьтесь к приему энергии!

Мы, дрожа, поднялись, с трудом разгибая застывшие мышцы. Готовы вроде! Шарики выстроились кружком вокруг нас, и вдруг прямо в центр этого кружка шарахнула огромная молния! Я уже совсем умирать приготовилась, но заряд будто растекся по невидимой полусфере, окружавшей нас. Повеяло каким-то странным теплом, и мы вмиг не только согрелись, но даже просохли, включая одежду. Длилось это долю секунды, но сразу после оздоровительной процедуры я почувствовала себя просто великолепно.

— Как ваше состояние? — заботливо поинтересовался спутник Малыша, «физиолог».

— Спасибо, прекрасно! — ответил Сережа.

— Люди! К сожалению, мы вынуждены срочно вас покинуть, потому что электрическая активность атмосферы постепенно уменьшается, — заговорил Малыш. — Спасибо вам за все! Прощайте!

Он поднялся вверх, а каждый член его команды подлетал к нам, обдавая нас волной признательности и благодарности, и тоже следовал за своим командиром. Наконец они построились в разноцветный кружок, маленькие и бесстрашные исследователи просторов Вселенной, и, дождавшись «попутной» молнии, с яркой вспышкой исчезли. А мы так и стояли, замерев.

Я наконец разжала руку. На ладони лежало удивительной красоты ожерелье из зеленоватых камней. Свадебный подарок Салатовенького.

— Похоже, дождь действительно заканчивается, — первым пришел в себя Сережа. — Ну, как? Я же тебе обещал сюрприз!

Я только хмыкнула, взглянув на него искоса. И не смогла оторвать взгляда. Первые лучи солнца, пробивающегося из-за туч, снова зажгли в его глазах золотистые солнышки. На голубом небе.

А впереди, словно последний привет из желтой и розовой страны, сияла разноцветная радуга.

8

Мы торопливо паковали сумки, распихивая бесчисленные пакетики со всевозможными пирожками и другими вкусностями изготовления Сережиной мамы. До отправления поезда оставалось чуть больше часа. В принципе спешить особой нужды не было, потому как в этом направлении поезда курсируют постоянно, но почти все проходящие, на которые заранее невозможно взять билет и неизвестно, уедешь ли вообще. А так в кармане уже лежали два заветных листочка бумаги, обеспечивающих нам нижние места в купе. К тому же в Минск этот поезд прибывал около пяти вечера, и оставался еще вагон свободного времени.

— Что вы думаете насчет костюма? — беспокоилась мама. — Там будете искать или мне здесь посмотреть?

— Не волнуйся, найдем что-нибудь подходящее в «Счастье», время еще есть, — ответил Сережа.

— А платье?

— У меня сестра двоюродная — художник-модельер. Так она однажды мне заявила, что если я поручу шить свадебное платье не ей, а кому-нибудь другому, так она до конца дней не будет со мной разговаривать. А шьет она прекрасно. так что не беспокойтесь, — успокаивала я будущую свекровь.

— Ну хорошо, сошьет. Но ведь ткань нужна, туфли Сереже, кольца, наконец!

— Послушай, мама! Ну и что страшного произойдет, если у меня будет не совсем такой костюм, как хотелось бы? А если у Алены платье будет недостаточно шикарным, нас что, не распишут? И разве от туфель или колец зависит, будет ли счастливым наш брак?

— Конечно, ты прав, сынок, но я все-таки беспокоюсь! — вздохнула она.

— А ты не беспокойся и береги здоровье, — он обнял ее и чмокнул в лоб. — Бери пример с нас.

И в самом деле. Еще совсем недавно вся наша жизнь сводилась к кошмару, имя которому предсвадебные хлопоты. А сейчас даже смешно подумать, как такие пустяки могли настолько нас занимать. Сейчас все эти заботы казались далекими и несущественными. И даже тот факт, что все равно придется заниматься всей этой ерундой, абсолютно не отравлял настроения. И в самом деле, не выгонят же нас из ЗАГСа, если что не так! И с кафе что-нибудь придумаем. В конце концов, сколько той жизни, чтобы тратить ее на пустяки и суету!

Попрощавшись, мы даже без особого напряжения успели на поезд. Сидя в купе полупустого вагона, мы пили пиво и любовались на мелькавшие за окном деревушки, все сплошь утонувшие в белой кипени цветущих садов.

— Знаешь, я, кажется, понял наконец, для чего существует зима! — торжественно провозгласил Сережа.

— И для чего же?

— Для того, чтобы люди и вообще все живые существа понимали, как прекрасна весна!

И действительно. На картину оживающей природы можно смотреть часами, не уставая. Свежая, робкая зелень берез на фоне суровой хвои сосен. Мягкий ковер молодой травки. Яркие одуванчики, трогательно и доверчиво протягивающие свои головки навстречу солнышку.

Уже перед самым Минском я полезла в заветный кармашек и вытащила зеленое ожерелье. И будто кусочек весны лежал у меня в руке. Сережа, поиграв им немного, вернул мне:

— Что ж, приключения окончились, добро пожаловать домой.

— А все-таки здорово было!

— Не то слово. Замечательно!

А за окошком уже бежали привычные картинки минских пригородов. Степянка, за ней — заводы, вскоре показался вокзал.