Павел Амнуэль - Дорога на Элинор

Варвара взяла в руки «Вторжение в Элинор» и, раскрыв на середине, углубилась в чтение. Терехов, не глядя, знал, какое именно предложение она читала. Он поднял несколько книг, упавших на пол, среди них оказалась и его «Смерть, как продолжение жизни», не новая книга, прошлогоднее издание.

Терехов выкладывал книги в новую стопку, а Варвара читала «Элинор», будто видела впервые, переворачивала страницы одну за другой, возвращалась назад, а то заглядывала в одну из последних глав. Казалось, она искала в тексте какое-то слово, не могла найти и нервничала, кусала губы, что-то шептала, а когда почувствовала напряжение Терехова — он закончил собирать стопку и поднял на Варю вопросительный взгляд, — сказала, не глядя:

— Я сейчас, скоро…

И действительно, получилось скоро — минуты не прошло. Варя захлопнула книгу, положила на стол и продолжила разговор с того места, на котором он оборвался.

— Какая еще мантра, Владимир Эрнстович? — сказала она. — Нормальная книга, правильно ее на Букера выдвинули, жаль, что не мы. И предисловие хорошее, договор мы, конечно, подпишем. А сейчас давайте чаю попьем, в горле пересохло от нашего разговора. И почему он таким сухим оказался?

Чай они пили, сидя в низких креслах за журнальным столиком в углу комнаты, чтобы не мешать девочкам, которые все равно больше смотрели в их сторону, чем занимались работой.

— Слабый сегодня чай, — сказала Варвара, — и тортик какой-то безвкусный. Я понимаю, что ваша книга — пароль, пропуск… Зачем вы это так со мной… Не нужно было сразу… Я не… Нет, не так — я хочу, чувствую, что хочу, но не в Элинор… У меня — другое, и пароль другой должен быть, и дорога другая…

Она говорила тихо, убежденно. Терехов не понимал — говорила ли эти слова Варя, которую он хорошо знал, или кто-то, кем она была еще, или, может быть, это пытался выразить свои мысли некто, у кого вообще не имелось в запасе человеческих слов, как нет слов в запасе у лавы, вытекающей из кратера вулкана, или у солнечного протуберанца, осознавшего себя в жутком одиночестве межпланетного пространства.

Терехов положил ладонь на тонкую руку Варвары. Он не то чтобы жалел сейчас о том, что позвал девушку в мир, для осознания которого она не была готова. Об этом он не жалел ни мгновения, но ему хотелось помочь ей, а он не мог, он ничем сейчас не мог ни помочь ей, ни даже подсказать, как и где найти нужную ей помощь.

А если она не выдержит? Ресовцев был человеком сильным и решил проблему сам. Они трое — он, Жанна и Олег — решили свои проблемы, но им было легче, так получилось, что они оказались вместе в этом мире, как пальцы одной руки. А что в других измерениях у Варвары? Может, ураган на далекой планете, которому и дела нет до Вариного душевного спокойствия…

Варвара допила чай, поставила чашку на столик, не рассчитав движения, и чашка покатилась, ручка осталась в пальцах девушки; еще не докатившись до края столика, чашка развалилась на три неравных части. Осколки, упав на пол, разбились и почему-то почернели, будто побывали в пламени.

Варя аккуратно положила на столик фаянсовую ручку от уже не существовавшей чашечки и сказала Терехову:

— Спасибо. Сначала я думала, что могу вас убить, а потом поняла, что вы правы, и нужно было со мной именно так — раз, и в воду.

— Потом? — сказал Терехов. — Ты говоришь так, будто прошло много времени.

— Вечность, — сказала Варвара. — Несколько эпох. Нет, я понимаю, что несколько минут, но это здесь, а на самом деле, для меня — эпохи… Владимир Эрнстович, предисловие мы, конечно, в книгу вставим, без предисловия «Элинор» все равно что сложный шифровый замок без кода, но неужели вы думаете, что эту книгу действительно нужно публиковать? Чтобы прочитавшие ее…

— Стали тем, кто они на самом деле, — закончил Терехов. — Да, конечно.

— Книгу могут прочитать плохие люди, — убежденно сказала Варвара.

— Эдик… Ресовцев, автор «Элинора», то есть я… впрочем, это неважно… Я уже думал об этом. Много думал. И потому книга получилась именно такая.

— Это ваша книга, понимаете, Владимир Эрнстович, — продолжала Варвара, не дослушав Терехова и, похоже, не расслышав ни одного сказанного им слова. — Это ваша личная книга, и только вы можете понять все, что написали, не только слова, не только конструкции слов и предложений, но каждую мысль, которая за ними стоит, и каждый мир, который стоит за мыслью. Для других… для меня тоже, пока я не прочитала предисловие… это просто текст, местами великолепный, местами занудный, но в целом замечательная литература, не знаю, как насчет «Букера», но вы, Владимир Эрнстович, раньше действительно так хорошо не писали… А сейчас…

— Да-да, — подхватил Терехов, — что же сейчас?

Варвара подобрала с пола осколки, бросила в корзину для мусора, а ручку от чашки почему-то положила в сумочку, пошарила там, не глядя, достала помаду и принялась красить губы, молча и сосредоточенно.

— А сейчас? — повторил Терехов.

— Мне нужно идти, — сказала Варвара, повесила сумочку на плечо и пошла из комнаты, кивнув сидевшим за соседними столами девушкам. — Вы тут сами как-нибудь…

— А договор? — крикнул Терехов вслед. — И предисловие!

— Сейчас принесут текст, — сказала Варвара, стоя в дверях, — вы подпишете, а дальше не ваши проблемы.

Кто принесет? — хотел спросить Терехов. Какой текст? Варя ни с кем не говорила после того, как прочитала предисловие к «Элинору».

— Что это с Варькой? — спросила из-за соседнего стола Белла Константиновна, редактор серии «Двойной удар». — Она от вас сбежала, Владимир Эрнстович?

— Варя сейчас вернется, — пробормотал Терехов, — велела подождать.

После чего ему не оставалось ничего другого, кроме как вернуться к столу, сесть и дожидаться то ли Вариного возвращения, то ли обещанного договора, который физически невозможно было подготовить за истекшие минуты, то ли возможных событий, ни предвидеть, ни изменить которые Терехов был не в состоянии.

Но ведь и иначе невозможно, подумал он. Олег с Жанной с ним согласились, Ресовцев куда-то ускользнул из сознания, он наверняка согласился бы тоже: иначе было никак нельзя, Варя должна была прочитать текст первой. Кто, если не она? И психика у нее молодая, здоровая, в отличие от ее непосредственных начальников.

— Наверно, вспомнила, что утюг не выключила, — объявила Белла Константиновна. — На прошлой неделе Варька уже спалила столик на кухне, а все потому, что у нее с Юликом проблемы. Совсем глупая еще, думает, что для Юлика она, как свет в окошке…

И возник общий разговор, к которому Терехов не прислушивался. Беспокойно мне за Варю, думал он. Как порыв ветра из раскрытого окна в сознание ворвался Ресовцев, мгновенно оценил ситуацию, воскликнул «Чего же вы ждете, девушка сама не знает что делает!», и мир изменился.