Яна Завацкая - Холодная зона

Рей увлекся. По планеру дважды стреляли из «Сатурна», и второй раз Леону пришлось прыгнуть, парашют он раскрыл очень низко, но приземлился благополучно. Двух других форвардов швейцарцы вывели из строя маркерами. Один из темнокожих немцев совершил подвиг, захватив в одиночку удобный плацдарм для финального штурма и удерживая его почти четверть часа. Под конец его все же сбили ракетой — удар пришелся по затылку, и нападающий упал — но на плацдарм уже ворвалась новая группа немцев. Леон оказался в первых рядах штурмующих. Он эффектно фехтовал деревянной катаной с швейцарцем-защитником; в это время второй форвард пробился к вершине. Там его подстрелили, но Леон уже закончил драку, прыжками понесся вверх и выхватил швейцарское знамя из держателя. На миг он вскинул флаг вверх, демонстрируя его, и потом, по традиции, бросил поверженное знамя на землю.

Рей подумал, что сейчас оглохнет от общего вопля. Вопль приобрел ритм, многие вскакивали на стулья, на столы, вскидывали руки вверх. На площади стреляли из ракетниц, и небо расцвело сложным пестрым салютом — разумеется, каждая клетка неба была оплачена.

— Гер-ма-ни-я! — вопили болельщики, кидаясь друг другу в объятия.

— Гер-ма-ни-я! — кричала Пати. Она повернула лицо к Рею, и он увидел слезы на глазах девушки.

— Рей, мы победили! — она бросилась ему на шею.

— Гер-ма-ни-я!

Рей осторожно сжал девушку в объятиях — он не ощущал ничего, кроме раздражения и тоски.

В конце августа Рея вызвал в кабинет менеджер по персоналу, Лукас Мартейн.

Рей плюхнулся на стул — он старался как можно больше щадить ноги. Лукас перебирал что-то на мониторе. Его волосы были по американской моде наполовину выбриты, наполовину уложены волной, на лысой части головы красовалась гель-нашлепка с каким-то вихляющимся модным певцом. Лукас был в модном фиолетовом костюмчике — не от кутюр, конечно, но и не из секонд хэнда. Молодой, динамичный, с отвращением подумал Рей. Он сам казался себе безнадежным стариком — хотя биологически вряд ли был старше Мартейна.

Менеджер наконец соизволил взглянуть на Рея.

— Ты помнишь, что у тебя завтра заканчивается срок работы?

Честно говоря, Рей начисто забыл об этом. Ему казалось, он будет работать здесь вечно.

Лицо Лукаса не предвещало ничего хорошего.

— К сожалению, я должен тебе сообщить: руководство обсудило твою кандидатуру. И они пришли к выводу, что твой срок продлен не будет. Вообще я удивлен, почему ты раньше не спросил об этом.

— Я забыл, — промямлил Рей. Лукас холодно кивнул.

— Забыл. Это характеризует твое отношение к работе вообще. Ну скажи, старик — если откровенно, тебе не нравится здесь работать? Это не твое?

Рей с изумлением вытаращился на менеджера. А что, неужели кому-то нравится работать подносчиком? Вот доставляет удовольствие носиться от принтеров к столам и таскать вещи?

— Я хотел работать, — сжался он. Менеджер покачал головой.

— Твой темп… вот у меня анализ твоих движений за все четыре месяца. Все автоматически записывается. Ну то, что в начале темп был ниже нормы — это естественно. Но ты же и не учишься. Ты не стараешься! Так ты, конечно, не продвинешься дальше! Может, тебе нужна какая-то другая работа?

— Наверное, — согласился Рей.

— Подумай, что бы тебе понравилось, — настаивал менеджер, — может быть, какая-то кабинетная работа. Или наоборот — с людьми.

— Да, наверное, с людьми, — Рею хотелось отвязаться. И пережить этот удар — а это, оказывается, удар! — где-нибудь в уголке. Самостоятельно.

— Ну желаю удачи! — менеджер пожал ему руку, и Рей, сам не помня как, очутился за дверью.

В раздевалке он дрожащими руками стянул с себя форму. Надел обычные флейки и рубашку. Неужели вот это — все?

Никчемность, стучало в голове. Ты не годишься даже на роль подносчика. Даже донести вещь от принтера до стола не в состоянии.

Это было совершенно новое для Рея ощущение. Раньше ему было все равно — он развлекался, жил в свое удовольствие и не думал о том, как его оценивают другие. Отец тоже, бывало, шумел: бездельник! Ничтожество! В одно ухо влетит — в другое вылетит.

Уже во время поисков работы Рей испытал невыносимое унижение. Да, в общем и целом он не хватал с неба звезд и не гнался за успехом. Но утверждать, что он — он, Рей Гольденберг! — хуже, тупее, слабее каких-то необразованных пацанов из общей школы… Что он не в состоянии даже убирать помещения, заправлять беспилотники или вот подносить предметы… Это уже слишком!

И вот теперь самые ужасные предположения подтверждались. Он — такая никчемность, что его даже на этой работе никто держать не собирается.

Рею было так стыдно, что он решил даже не прощаться ни с кем. Сбросил униформу в люк и заспешил к двери. Но ему не повезло — из курилки его окликнул Джо.

— Эй! Ты куда, парень?

Рей застыл на месте, как вкопанный. Джо подошел к нему.

— Куда собрался-то? Твоя смена еще два часа, это я сегодня кончаю раньше.

— Мне не продлили договор, — выдавил Рей. Джо внимательно посмотрел на него и потянул за рукав.

— Пошли. Хоть попрощаемся по-человечески.

Они зашли в крохотную кухоньку, где сейчас не было никого. Джо сел за стол, закурил.

— А ты? А, ты ж не куришь. Ну ладно, Рей. Ты не переживай, главное. Было бы из-за чего.

— Слушай, я что, правда так плохо работал? — деревянно спросил Рей.

— Ты? Почему? А-а, это тебе Луки-Луки по ушам поездил. Да не слушай ты его. Им положено — про мотивацию, про тыры-пыры. Нормально ты работал, как все, — утешил его Джо, — да и вообще, было бы из-за чего… подумаешь.

Рей ощутил облегчение.

— Что же делать-то теперь? — спросил он.

— Ну что… ничего. Деньги-то как платили, так и будут платить. Со временем может что и получше найдешь. У нас вон сколько народу до инвалидности дорабатываются. У меня вот, что ты думаешь, спина… — Джо замолчал.

Рей помотал головой.

— Не знаю, что делать, — повторил он, — как представлю — опять искать…

Джо хмыкнул. Загасил окурок.

— Да ладно. Тебе радоваться надо, что ты здесь живешь. Прикинь, как люди в ЗР! Там тебе пособия никто не даст. Сдохнешь с голоду — никто не заметит.

Рей ощутил, как внутри закипает злость. Сжал зубы. Поднялся.

— Ну ладно, Джо, спасибо. Пойду я.

Пожал руку упаковщику и вышел. Августовский вечер показался прохладным, Рей прикоснулся к воротнику куртки, отчего та мгновенно застегнулась по невидимому шву. Достали, думал он, шагая к станции электрички. «Радоваться надо». Надо радоваться, что у тебя есть рабочее место. Надо радоваться, что ты живешь в Германии. Гер-ма-ни-я! В Демократической Федерации. Гражданин Федерации — весь мир мечтает о твоем статусе! Надо радоваться всему, потому что будет еще хуже. Мы все такие многоопытные, не чета тебе, мы о жизни все знаем, и мы знаем, что бывает хуже, и будет хуже, и надо радоваться, пока не стало хуже! Потому что хуже все равно станет! Даже если радоваться!