Айзек Азимов - Конец вечности
— Как-нибудь сходим. Когда Дерола подрастет. А раньше нельзя.
— Тритт, — настойчиво сказал Ун. — Мы должны найти Дуа, а не то… А не то у нас отнимут крошек.
— Кто отнимет? — спросил Тритт.
— Жесткие.
Тритт молчал. Ему нечего было сказать. Он ни разу не слышал ни о чём подобном. И не мог даже представить себе, что это возможно. А Ун говорил:
— Тритт, нам пора переходить. И теперь я знаю — почему. Я думал об этом всё время после того, как Лостен… Но неважно. Дуа и ты — вы тоже должны перейти. Теперь, когда я понял почему, и ты почувствуешь, что должен перейти. И я надеюсь… я верю, Дуа тоже почувствует, что она должна перейти. И надо, чтобы это произошло как можно скорее, потому что она губит наш мир.
Тритт отступил к стене.
— Ун, не смотри на меня так!.. Ты меня заставляешь… ты меня заставляешь…
— Я тебя не заставляю, Тритт, — грустно сказал Ун. — Просто я понял, и поэтому ты должен… Но нам необходимо найти Дуа.
— Нет, нет! — Тритт испытывал невыразимые муки, пытаясь воспротивиться. В Уне было что-то новое, страшное, и его, Тритта, существование неумолимо приближалось к концу. Больше не будет Тритта, и не будет крошки-серединки. Все другие пестуны ухаживали за своими серединками очень долго, а он должен лишиться своей почти сразу.
Это несправедливо. Несправедливо!
Тритт сказал, задыхаясь:
— Это Дуа виновата. Так пусть она перейдёт первой!
Ун ответил с мертвящим спокойствием:
— По-другому нельзя. Мы должны все сразу…
И Тритт понял, что это так… что это так… что это так…
Глава 6а
Дуа чувствовала себя истончившейся, холодной, совсем прозрачной. После того как Ун отыскал её на поверхности, она оставила попытки отдыхать там и поглощать солнечный свет. А энергией из аккумулятора Жестких она могла питаться лишь изредка, от случая к случаю. Она боялась надолго покидать свой надёжный приют в камне, а потому ела торопливо и никогда не бывала сыта.
Она непрерывно ощущала голод, который казался ещё сильнее оттого, что постоянное пребывание в камне было очень утомительно. Она словно терпела теперь наказание за то, что прежде предпочитала любоваться закатами и питалась кое-как.
Если бы она не была так увлечена работой, то вряд ли выдержала бы усталость и голод. Порой ей даже хотелось, чтобы Жесткие её уничтожили — но только после того, как она добьётся своего.
Пока она оставалась в камне, Жесткие ничего не могли против неё предпринять. Иногда она ощущала их рядом с камнем. Они боялись. Порой ей казалось, что они боятся за неё, но это было нелепо. С какой стати им бояться за неё — бояться, что она перейдёт от голода и истощения? Нет, этого не может быть — они боятся её, боятся машины, которая отказалась работать по их предначертаниям. Невероятность этого приводит их в трепет, они цепенеют от ужаса.
И Дуа старательно избегала Жестких. Она всегда знала, где они находятся, а потому они не могли ни поймать её, ни помешать ей. Они были не в состоянии поставить охрану повсюду. К тому же ей, по-видимому, удавалось глушить ту слабую восприимчивость, которой они всё-таки обладали.
Она клубами вырывалась из камня и изучала копии меток, полученных из той вселенной. Они не знали, что именно это было её целью. Но если бы они и спрятали копии куда-нибудь ещё, она всё равно нашла бы их. И даже уничтожь они все копии, это им уже не помогло бы — Дуа помнила все метки до последней чёрточки.
Сперва она не могла в них разобраться, но от постоянного пребывания в камне её восприимчивость всё больше обострялась и метки становились понятными, хотя сознанием она их по-прежнему не понимала. Она не знала, что означают эти символы, но они вызывали в ней ощущения.
Она выбрала нужные метки и поместила их там, откуда они должны были попасть в ту вселенную. Метки были такие: СТРАК. Нет, она не знала, каков их смысл. Однако эта комбинация внушала ей страх, и Дуа постаралась запечатлеть этот страх в метках. Может быть, те существа, изучая метки, тоже испытывают страх.
Когда начали приходить ответы, Дуа улавливала в них волнение. Ей удавалось увидеть не все ответы. Иногда Жесткие находили их первыми. Конечно, теперь они уже знали, чем она занимается. Но они не умели истолковывать метки, не могли даже уловить вложенные в них чувства.
А потому ей было всё равно. Что бы ни думали Жесткие, остановить её они не смогут, и она доведёт дело до конца.
Теперь она ожидала меток, в которых было бы заключено нужное ей чувство. И они появились: НАСОС ПЛОХО.
Каждую метку принизывали страх и ненависть, на которые она надеялась. И она переслала их обратно, повторив несколько раз, чтобы было больше страха, больше ненависти… Теперь те люди поймут. Теперь они остановят Насос. Жестким придётся найти какой-нибудь другой источник энергии, разработать другой способ её получения. Нельзя, чтобы энергия принесла смерть тысячам и тысячам обитателей той вселенной.
Она спохватилась, что отдыхает слишком долго, погрузившись внутри камня в какое-то странное оцепенение. Ей мучительно хотелось есть, и она выжидала удобного момента, чтобы выбраться наружу. Но как ни томила её мысль о пище в аккумуляторе, ещё больше ей хотелось бы найти его пустым. Она мечтала высосать из него всю пищу до последней частицы, зная, что новой порции в него не поступит, что её задача выполнена.
Наконец она выбралась наружу и, забыв об осторожности, сосала и сосала содержимое аккумулятора. Она жаждала опустошить его, убедиться, что энергии в него больше не поступает… Но он был неисчерпаем… неисчерпаем… неисчерпаем…
Дуа вздрогнула и с омерзением отодвинулась от аккумулятора. Значит, Позитронные Насосы по-прежнему работают. Неужели ей не удалось убедить обитателей той вселенной? Или они не получили её метки? Не уловили их смысла?
Надо попробовать ещё раз. Надо сделать так, чтобы всё было ясно, абсолютно ясно. Она использует все комбинации символов, в которых улавливает ощущение опасности, все комбинации, которые в той вселенной должны сложиться в мольбу остановить Насосы.
Вне себя от отчаяния, Дуа начала вплавлять символы в металл, неистово расходуя энергию, которую только что всосала из аккумулятора. И расходовала до тех пор, пока не осталось ничего, и её вновь сковала невероятная усталость.
НАСОС НЕ ОСТАНОВИТЬ НЕ ОСТАНОВИТЬ МЫ НЕ ОСТАНОВИТЬ НАСОС МЫ НЕ СЛЫШАТЬ ОПАСНОСТЬ НЕ СЛЫШАТЬ НЕ СЛЫШАТЬ НЕ СЛЫШАТЬ ВЫ ОСТАНОВИТЬ ПОЖАЛУЙСТА ВЫ ОСТАНОВИТЬ ВЫ ОСТАНОВИТЬ ЧТОБЫ МЫ ОСТАНОВИТЬ ПОЖАЛУЙСТА ВЫ ОСТАНОВИТЬ ОПАСНОСТЬ ОПАСНОСТЬ ОПАСНОСТЬ ОСТАНОВИТЬ ОСТАНОВИТЬ ОСТАНОВИТЬ НАСОС.
Больше у неё не было сил. Её терзала свирепая боль. Она поместила метки туда, откуда они должны были попасть в ту вселенную, но не стала ждать, чтобы Жесткие переслали их, сами того не подозревая. В глазах у неё мутилось, она чувствовала, что энергии в ней нет больше совсем, и всё-таки повернула рукоятки, как это делали Жесткие.
Металл исчез, а с ним и пещера, вдруг заполнившаяся фиолетовым мерцанием, которое туманило мысли. Она… переходит… от истощения…
Ун… Тритт…
Глава 6б
И Ун появился. Он никогда ещё не струился с такой стремительностью. Вначале он полагался на восприимчивость Тритта, обострившуюся с появлением новой крошки, но, когда расстояние сократилось, его более тупые чувства тоже начали улавливать близость Дуа. Он уже воспринимал прерывистые угасающие вспышки её сознания и рвался вперёд, а Тритт, как мог, поспевал за ним, задыхаясь и вскрикивая:
— Скорее! Скорее!
Ун нашёл её в глубоком обмороке. Жизнь в ней еле теплилась, и она стала совсем крошечной — он даже не представлял, что взрослая эмоциональ может так уменьшаться.
— Тритт, — распорядился он. — Неси сюда аккумулятор. Нет-нет! Не трогай её. Она так истончилась, что её нельзя нести. Если она погрузится в пол…
В пещеру входили Жесткие. Конечно, они опоздали — ведь они не способны воспринимать на расстоянии другие существа. Нет, без него и Тритта они не успели бы спасти её. И она не перешла бы! Нет, она по-настоящему погибла бы… и… с ней погибло бы нечто неимоверно важное, о чём она даже не подозревала.
Теперь она медленно впитывала консервированную энергию и с нею жизнь, а Жесткие молча стояли возле них.
Ун поднялся — новый Ун, который совершенно точно знал, что происходит. Сердитым жестом он властно отослал Жестких… и они ушли. Молча. Не возражая.
Дуа шевельнулась.
— Она оправилась, Ун? — спросил Тритт.
— Тише, Тритт, — сказал Ун. — Дуа, ты меня слышишь?
— Ун? — Она всколыхнулась и прошептала: — Мне показалось, что я уже перешла.
— Нет, Дуа, пока ещё нет. Сначала ты должна поесть и отдохнуть.
— А Тритт тоже здесь?
— Вот я, Дуа, — сказал Тритт.
