Журнал «Если» - «Если», 2001 № 12

— Сейчас покажу, — пообещал Долливер и демонстративно вытащил бумажник из кармана бедняги.

— Класс, — рассмеялся Суит и зааплодировал. Долливер открыл бумажник и вытащил банкноты нестандартного размера. Не то что теперешние. Суит поморщился и покачал головой.

— Вот это простыни!

— Видишь? Попробуй потратить их в нашем времени! — пояснил Долливер, возвращая бумажник обратно. — А вот драгоценности — дело другое. Если они, конечно, есть.

Маклер отошел и его место занял Эдгар. Немного постояв, он вытащил из кармана красный кожаный футляр, открыл и заглянул внутрь.

— Ну, что я говорил! — ахнул Суит, подталкивая локтем Долливера. — Драгоценности! Ты на все руки мастер, попробуй их раздобыть!

— Ладно, — кивнул Ив и, осушив стакан, поднялся. Картинно сгибая кисти, он дождался, пока Эдгар со вздохом сунет футляр обратно в карман, и немедленно вытянул его за кончик. Эдгар не шелохнулся, глядя прямо сквозь Долливера, что крайне действовало тому на нервы. Раздраженно дернув плечом, он уселся и снова поднял крышку.

— Бриллианты или что-то в этом роде, — провозгласил Суит, наклонившись, чтобы разглядеть поближе. — Неплохо.

— Наверное, рождественский подарок, — решил Долливер, виновато глядя в замкнутое лицо Эдгара.

— Что же, счастливого Рождества вам и мне, — усмехнулся Суит. — Нам обоим не повезло куда больше, чем всем этим пижонам вместе взятым. Так что… ну, будем делить поровну или как?

Он подцепил колье и поднес к огню. Камни переливались, отбрасывая снопы радужных искр.

— Конечно, — кивнул Долливер, — если мы вернемся в свое время, а не застрянем здесь, как привидения.

Он захлопнул пустой футляр и положил в карман Эдгара.

— Сумей мы отыскать ключи, можно было бы взять одну из машин, — предложил Суит.

— А как мы зарегистрируем в полиции «паккард» или «модель Т»?

— Чертов ДСП [8]! — печально заключил Суит, спрятав колье в жилетку. — Но если мы вообще не вернемся, тоже ничего страшного.

Молодые люди один за другим возвращались из столовой. Кто-то завел патефон, и парочки принялись танцевать фокстрот. Какая-то девушка подняла на ноги старичка, и тот попытался неуклюже изобразить модные па. Суит возбужденно привстал:

— Эй, а что если и с бабами, как с едой? Может, никто ничего не заметит?

— На твоем месте я был бы поосторожнее, — покачал головой Долливер. — А вдруг подцепишь что-нибудь? Учти, пенициллин еще не изобрели.

— Неужели? — в ужасе охнул Суит. — Иисусе, как же они жили?

— Эй, мистер Уоллес, как насчет пересадки обезьяньих желез? — весело вскричала девушка, когда маклер, пошатываясь, вернулся к дивану.

— Бедняга, — констатировал Долливер. — Пойдем посмотрим, что там наверху.

На верхней площадке горела единственная свеча. Они взяли ее с собой, поскольку на втором этаже, похоже, не было электропроводки. Большинство дверей не были заперты. Долливер и Суит пошарили по темным комнатам и нашли множество сундуков и чемоданов, оклеенных таким количеством гостиничных и корабельных ярлыков, что в современных антикварных лавках за них могли бы дать целое состояние. Ожидания Суита не оправдались — драгоценностей оказалось совсем немного: несколько дорогих запонок и булавка для галстука, в которую, по убеждению Долливера, был вставлен неплохой бриллиант. Кроме этого, добычу их составила пара брошек в стиле «арт деко» и два браслета не слишком высокой стоимости.

— Дьявол, — пожаловался Суит, когда они вернулись вниз под заикающуюся мелодию «Я танцую блюз». Один из молодых людей пьяно заливался канарейкой, изображая швейцарский йодельн. Суит возбужденно сверкнул глазами.

— Слушай, если раздобыть машину, можно смотататься в Сан-Франциско, ограбить банк или ювелирный магазин. Что скажешь? Нас никто не увидит.

— Пожалуй, — согласился Долливер, решив, что спорить нет смысла.

Они немного отдохнули и вновь отправились ревизовать буфет. Вечер все тянулся. Молодые люди чарльстонили, извивались в шимми, томно изгибались в танго. Рождественские огни весело подмигивали. Те, кто постарше, расселись вдоль стен и бесконечно толковали о биржевом рынке, Герберте Гувере, назревающей распре между сербами и хорватами, ловле форели и торжественном завтраке, ожидавшем их утром.

После рождественского вина с пряностями и сахаром все принялись тянуть бутлегерское виски из привезенных фляжек. Долливер был поражен и возмущен их идиотской манерой мешать спиртное, не говоря уже о количествах, которые они оказались способны поглощать без особых последствий. Правда, ноги танцующих немного заплетались, девичий смех становился громче и пронзительнее, и когда поставили «Тихую ночь» в исполнении нежно воркующей мадам Шуман-Хайнк, многие плакали. Вскоре все по одному или по двое стали исчезать наверху.

Брюнетка с прической «паж» почти ничего не пила и не танцевала. Сидела в одиночестве на диване между Долливером и Суитом, которые в изумлении пялились на Эдгара, скорчившегося у ее ног.

— Хелен, нам необязательно жить с ними, — тихо заметил Эдгар.

— С кем? — удивился Суит.

— Вероятно, с его родителями, — пояснил Долливер.

— У тебя смелости не хватит им сказать, — отмахнулась Хелен, не сводя глаз с огня. Эдгар на миг оцепенел, но тут же поднялся и вышел.

— Кажется, у Эдгара дела не слишком, — зевнув, заметил Долливер. Суит ухмыльнулся и похлопал себя по колену.

— Пойди ко мне, крошка, я дам тебе хороший совет. Не связывайся с этим недотепой. Выходи за другого парня, слышишь? За беднягу Билли.

— А вот и он, — обрадовался Долливер. Билли направился прямо к камину и начал подбрасывать дрова в огонь, старательно избегая встречаться взглядом с Хелен. Но та подалась вперед.

— Тебе идет эта куртка, — шепнула она.

— Форма официанта? — вскинулся парень. — Я никто и ничего не добьюсь, помнишь? Ни на Востоке, ни в Европе, ни в Стенфорде, ни в городской конторе.

Хелен сжала ладонями виски.

— Верно, но не нужно терять надежды, Билли. У тебя есть внутренняя сила.

— Кому она нужна? — сухо бросил тот. — Главное — деньги, Хелен. Ты сумела научить меня этому.

— Я ошибалась, — почти всхлипнула девушка. — Мужество и сила значат куда больше, чем я предполагала.

Парень отвернулся от огня и невольно потянулся к Хелен, но предостерегающего взгляда оказалось достаточно, чтобы он поспешно отдернул руку.

— Плачешь? — осведомился он. — Или снова притворяешься, Хелен? Но теперь меня слезами не возьмешь: довольно я разыгрывал из себя идиота! Даже у таких, как я, есть гордость.