Антон Орлов - Чужое тело

В его возвращение Тина не очень-то верила — скорее всего, он уже смылся. Не имеет значения. Дралась она не за Лиргисо, а за себя. Так получилось, что противник у них общий, а все остальное не имеет значения. Мир сузился до размеров холла с баррикадой и дверного проема напротив, больше в нем ничего не осталось.

Посторонний звук. Лязг позади, в коридоре. Тина оторвалась от прицела «кермара», выхватила из кобуры бластер и обернулась. Ставни на ближайшем окне медленно раздвигались. «Цербер» бездействовал, словно так и надо — значит, получил сигнал от хозяина. Первой реакцией Тины было безмерное удивление. Хотя чему тут удивляться… Для Лиргисо она — единственное связующее звено с его лярнийским прошлым, с ней он может быть самим собой, а не Крисом Мерлеем. Ради этого стоило рискнуть.

Упал на пол и раскололся вырезанный стеклянный овал.

— Тина, сюда! — крикнул Лиргисо. — Амеик, щиты! Прикрой Тину!

Тина дала напоследок длинную очередь по проему и бросилась, пригибаясь, в коридор. Аэрокар завис вплотную к окну. Не разобрать, что за марка.

Тонкий, на грани ультразвука, свист. «Цербер» рванулся обратно в холл, навстречу свистящей смерти. Он принял удар на себя, и все равно Тину швырнуло на пол. Что-то тяжело стукнуло ее по плечу, отскочило в сторону. Оторванный манипулятор Амеика.

— Тина!

Крик Лиргисо, вслед за ним грохот. Не вставая, Тина перевернулась на бок, оглянулась. Лиргисо высунулся из кабины и смотрел в сторону холла — а там было на что посмотреть. Баррикада ползла к проему, оставляя на припудренном штукатуркой паркете размазанный след, словно ее толкал невидимый бульдозер. Уже возле самого проема она вспыхнула, затрещали в огне стулья, от горящего синтелона повалил удушливый белый дым — и все это обрушилось на тех, кто засел на лестничной клетке. Там закричали. Боевые роботы — это в порядке вещей, но люди рахад не ожидали, что их атакует охваченная пламенем взбесившаяся мебель. Что-то взрывалось — видимо, неизрасходованный боезапас «кермара». Потом раздался более мощный взрыв, пол под Тиной вздрогнул.

— Тина, ты жива? Лезь сюда, быстро!

Тело опять не желало повиноваться ей. Тина подползла к окну, ухватилась за подоконник. Лиргисо втащил ее в кабину. Она успела заметить разбросанные по всему коридору манипуляторы, куски сулламьего корпуса и мертвые электронные блоки Амеика. Дверца машины задвинулась.

— Ты не ранена?

— Нет. Меня оглушило… Пройдет.

Застегнуть страховочные ремни Тина сумела самостоятельно. Ей хотелось избить это слабое, ненадежное тело, в любой момент готовое подвести. Удар взрывной волной — это еще не повод, чтобы руки и ноги еле двигались. Раньше она приходила в себя после таких ударов за считанные секунды.

Четырехместная кабина была отделана темным люминогласом и полированным деревом. Видимо, это один из аэрокаров «Кристалона». Слева от кресла — бортовой медавтомат, но он ведь не для киборгов, для людей… Ну да, для людей! А она теперь кто?

Тина дотянулась и включила автомат, получив вскоре перечень ушибов (целых три, хотя боли она не ощущала) и дозу какого-то общеукрепляющего лекарства.

Лиргисо маневрировал, за лобовым стеклом и иллюминаторами мелькали своды полости с сияющими пятнами лаколарий, чужие аэрокары, плоские крыши Инегбона с игрушечными креслицами и диванчиками, снова чужие аэрокары на фоне багрового зарева, утопающая в коричневых сумерках долина с темными осколками озер, горящая постройка, в которой Тина узнала виллу, неотвратимо надвигающийся чужой аэрокар, в последний миг вильнувший в сторону, текуче изогнутые толстые перемычки… Наконец Тина почувствовала себя лучше и поняла, что происходит. Их взяли в кольцо и пытаются прижать к земле, а Лиргисо пытается уйти. Фласс, у него голова работает?.. Вот сейчас можно было вырваться, если проскользнуть между чужой машиной и перемычкой. Тина сумела бы это сделать. И Тлемлелх сумел бы. А Лиргисо не рискнул, побоялся врезаться в перемычку. Боевые стимуляторы ускорили его реакцию, благодаря чему люди рахад до сих пор с ним не справились, но пилотом он был посредственным.

Пришлось дождаться передышки, чтобы не отвлекать его на середине маневра. Тина позвала:

— Лиргисо, я уже в порядке. Пусти меня за пульт.

— Ты?.. О да, я помню, что ты вытворяла на Лярне над Флассом! — Его голос звучал насмешливо, не иначе в силу въевшейся привычки. — Прошу, великолепная Тина!

Щелкнули пряжки. Лиргисо пересел в кресло рядом с пилотским. Тина, заранее расстегнувшая ремни безопасности, вскочила, шагнула вперед и заняла его место — как раз вовремя, чтобы уйти от приближающихся с двух сторон чужих машин. Лиргисо перегнулся через подлокотник и застегнул ее ремни, потом свои.

В полости рахады сложно маневрировать — все равно что в замкнутом помещении, но тергаронский пилотаж включает в себя и такую технику. Тина бросила машину вверх, по спирали огибая необъятную перемычку, а машина противника в эту перемычку влепилась. Минус один. Перемычка затряслась, как желе, расползшиеся по ее поверхности золотые лаколарии померкли. Что там еще происходит с перемычкой, Тина не видела. Она спикировала прямо на группу чужих аэрокаров, проскочила между ними и рванула в глубь сумеречного пространства, над черным водяным зеркалом, из которого вырастали оплывшие сюрреалистические колонны. Теперь все машины людей рахад висели у нее на хвосте. Гонка на выживание.

— У нас есть карта полостей? А то ведь заблудимся.

— Есть, — отозвался Лиргисо. — На втором справа экране.

— Когда мы пикировали, ты опять стал похож на энбоно.

— Каким образом? — Он искренне удивился.

— У тебя физиономия позеленела.

Лиргисо рассматривал карту. Молча и озабоченно. Последнюю реплику Тины он словно не расслышал.

«Значит, такие номера в воздухе тебе не нравятся? А Тлемлелх на твоем месте был бы в восторге! Как пилот ты его мизинца не стоишь».

Аэрокар несся прямо на толстенную, в светящихся вздутиях, перемычку. Та полностью заслонила обзор, уже можно было рассмотреть морщинистую кожу (или кору?), скопления каких-то пушистых наростов, черные прожилки и торчащие усики на люминесцирующих вздутиях. За секунду до столкновения Тина отвернула, описала вокруг перемычки головокружительную петлю и помчалась дальше.

Последняя кровь отхлынула от щек Лиргисо. Он сидел бледный, как покойник, но молчал. Статус. Для Живущего-в-Прохладе нет ничего хуже, чем потерять статус, а Лиргисо прежде всего Живущий-в-Прохладе и только потом человек. Лишь бледность выдавала, до чего не по вкусу ему этот сумасшедший полет.