Ричард Морган - Видоизмененный углерод

Я достал «немекс» и направил его на убийцу.

— Бой окончен.

Изуродованное лицо мерзко усмехнулось. Ещё один нетвердый шаг вперед. Я нахмурился.

— Ради бога, Ковач, не тяни, — воскликнула Ортега, доставая револьвер. — Кончай скорее.

Я выстрелил, и пуля свалила синтетика на усеянный осколками пол. Дернувшись пару раз, он затих, тяжело дыша. Я зачарованно смотрел на него. Из изувеченного рта вырвался булькающий смешок.

— Хватит, мать вашу, — прокашлял синтетик и снова рассмеялся. — Эй, Ковач, ты слышишь? Хватит, мать вашу.

Мгновение я завороженно стоял на месте, затем, развернувшись, бросился к двери, увлекая Ортегу за собой.

— В чём…

— Живо отсюда, мать твою!

Вытолкнув её в дверь перед собой, я ухватился за перила. На полу перед нами лежал скорчившийся пулеметчик. Я снова подтолкнул Ортегу, и она неуклюже перепрыгнула через труп. Захлопнув за собой дверь, я побежал за ней следом.

Мы почти успели добежать до конца коридора, когда купол у нас за спиной взорвался гейзером стекла и стали. Я отчётливо услышал, как сорвалась с петель только что закрытая мной дверь, и тотчас же взрывная волна подхватила нас, словно упавшую с вешалки одежду, и швырнула вниз по лестнице на улицу.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ

Ночью действия полиции производят более захватывающее впечатление.

Сначала показываются мигающие огоньки, отбрасывающие призрачные отблески на угрюмые лица окружающих, расцвечивая их попеременно кроваво-красными и дымчато-голубыми тонами. Затем ночь разрывается завыванием сирен, как будто старый лифт со скрежетом спускается по уровням города, слышится треск переговорных устройств, одновременно бодрящий и таинственный, появляются снующие из стороны в сторону смутные тени, доносятся загадочные обрывки фраз, — на глазах у разбуженных зевак правоохранительная машина набирает обороты. На самом деле смотреть абсолютно не на что, и все же люди стоят и часами таращатся на происходящее.

Девять часов утра в будний день — это уже совсем другое дело. На вызов Ортеги откликнулись две патрульные машины, но их мигалки и сирены затерялись в оживлении часа пик. Полицейские в форме поставили силовые барьеры и очистили от посетителей соседние здания, а Ортега тем временем убеждала охрану банка не задерживать меня как возможного соучастника террористов.

За едва заметными мерцающими полосами барьеров скопилась пестрая толпа, однако она скорее состояла из раздраженных пешеходов, пытающихся пройти мимо.

Все это время я сидел на парапете тротуара, осматривая внешние последствия короткого полета по лестнице вниз на улицу. Преимущественно синяки и ссадины. Куполообразная приемная направила основную энергию взрыва вертикально вверх, и туда же ушли почти все осколки. Нам с Ортегой очень повезло.

Переговорив с группой полицейских в форме, собравшихся у входа в банк, Ортега пересекла улицу и подошла ко мне. Она уже сняла куртку, и на плече затягивалась длинная белая полоса сварного шва, скрепившего поврежденные ткани. В руке Ортега держала наплечную кобуру. Под тонкой белой хлопчатобумажной футболкой с надписью «У тебя есть право молчать — почему бы тебе им не воспользоваться?» покачивалась её грудь.

Ортега присела на парапет рядом со мной.

— Машина с криминалистами уже в пути, — вдруг сказала она. — Как ты думаешь, среди обломков удастся найти что-нибудь полезное?

Посмотрев на дымящиеся развалины купола, я покачал головой.

— Там будут трупы. Возможно, с уцелевшей памятью полушарий, но эти ребята — обычные уличные громилы. Они в один голос заявят, что их нанял синтетик за полдюжины ампул тетрамета каждому.

— Да, они были какие-то заторможенные, так?

Я почувствовал, что на моих губах заиграла призрачная усмешка.

— В общем-то да. Но, по-моему, тот, кто их нанимал, и не надеялся, что они нас прикончат.

— Им предстояло отвлекать наше внимание, пока твой приятель не взорвется, да?

— Что-то в таком духе.

— Насколько я поняла, детонатор был подключен к системе слежения за жизненными функциями организма. Ты кончаешь этого типа, а он — бух! — забирает тебя с собой. И меня тоже. А также эту дешевку, подручных.

— А заодно разносит на куски свою оболочку и память полушарий, — кивнув, подтвердил я. — Очень аккуратно, ты не согласна?

— Так в чем же был сбой?

Я рассеянно почесал шрам над глазом.

— Синтетик меня переоценил. Он рассчитывал, что я убью его первым же выстрелом, однако я промахнулся. Вероятно, после этого он расправился бы с собой сам, но я, пытаясь остановить пистолет-пулемет, изувечил ему правую руку. — Я снова отчётливо увидел, как оружие вываливается из раздробленных пальцев и с грохотом падает на пол. — И он уже не смог дотянуться до оружия. Наверное, лежал на полу, стараясь усилием воли заставить себя умереть, и тут услышал, что мы уходим. Интересно, какой конструкции у него была оболочка?

— Надеюсь, от неё что-нибудь сохранилось для наших экспертов, — весело заявила Ортега.

— Тебе же известно, кто это был, разве не так?

— Он назвал тебя Ковачем…

— Это был Кадмин.

Наступила короткая пауза. Я смотрел на дым, кружащийся над разрушенным куполом. Ортега медленно сделала вдох и выдох.

— Кадмин на хранении.

— Уже нет. — Я искоса взглянул на неё. — Угостишь сигаретой?

Она молча протянула пачку. Я вытряс одну сигарету, засунул её в уголок губ, прикоснулся к кончику зажигательной полоской и сделал глубокую затяжку. Движения слились вместе, условный рефлекс подпрограммы удовлетворения потребности. Мне не пришлось подключать сознание. Табачный дым проник в легкие ароматом духов любимой женщины.

— Он меня знал. — Я выпустил дым. — И он знал историю про куэллистку. «Хватит, мать вашу», — это фраза, произнесенная повстанкой-куэллисткой Ифигенией Деми, когда её допрашивали с пристрастием во время беспорядков на Харлане. Иффи была напичкана взрывчаткой и разнесла целое здание. Это тебе ничего не напоминает? Ну а теперь скажи, кто из наших знакомых сыплет цитатами Куэлл не хуже уроженца Миллспорта?

— Он же на храпении, Ковач, мать твою! Извлечь память полушарий с хранения невозможно без…

— Без участия искусственного интеллекта. А вот с ИскИном такое возможно. И мне приходилось видеть это на практике. Центральное командование проделывало подобные штучки с нашими военнопленными на Адорасьоне. — Я щелкнул пальцами. — Вот так, раз и готово.

— Так просто? — насмешливо спросила Ортега.

Я пропустил её слова мимо ушей, втягивая дым в лёгкие.

— Помнишь, когда мы находились с Кадминым в виртуальности, на небе мелькнуло что-то вроде молнии?