Ричард Морган - Видоизмененный углерод

— Ковач?

Заморгав, я принялся расстегивать застежки. Выбравшись из комнатенки, я застал Ортегу в заполненном кабелями коридоре.

— Ну, что скажешь?

— На мой взгляд, она полна дерьма. — Я поднял руку, останавливая возражение Ортеги. — Нет, сначала выслушай. Я согласен, что у Мириам Банкрофт не все дома; тут мне нечего возразить. Но есть не меньше полусотни причин, по которым она не встраивается в картинку. Ортега, мать твою, ведь вы же проверили её на детекторе лжи.

— Да, я не забыла. — Ортега вышла следом за мной в коридор — И сейчас я думала об этом. Понимаешь, Мириам Банкрофт сама вызвалась пройти тест. Я хочу сказать, при допросе свидетелей это процедура все равно является обязательной, но миссис Банкрофт стала приставать ко мне с требованием проверки на полиграфе, едва я переступила порог особняка. Никаких истерик, ни единой слезинки — она просто ввалилась в полицейскую машину и потребовала подсоединить её к проводам.

— Ну и?

— И тут я вспомнила про то, что ты проделал у Розерфорда. Ты сказал, что если бы в тот момент тебя проверили на детекторе лжи, прибор бы ничего не зафиксировал, и…

— Ортега, в данном случае речь шла о подготовке посланников. Строжайшая дисциплина рассудка в чистом виде. Тут нет ничего физического. Такую вещь не купишь на рынке.

— Мириам Банкрофт носит лучшее творение «Накамуры». Её лицо и тело используют для рекламы продукции…

— А «Накамуре» уже удавалось сделать что-нибудь, способное обмануть полицейский полиграф?

— Официально нет.

— И что же ты хочешь…

— Не будь таким тупым, мать твою! Ты что, никогда не слышал о сделанной на заказ биохимии?

Остановившись у лестницы, ведущей наверх в приемную, я покачал головой.

— Не могу принять твою версию. Спалить мужу голову из оружия, к которому, кроме них двоих, ни у кого нет доступа? Она не настолько глупа.

Мы стали подниматься наверх. Ортега следовала за мной по пятам.

— Ковач, подумай хорошенько. Я вовсе не утверждаю, что миссис Банкрофт сделала это преднамеренно…

— А как же насчет резервной копии памяти? Это преступление было совершенно бессмысленным…

— …не утверждаю, что оно было рациональным, но ты должен…

— …его мог совершить только тот, кто не знал о…

— Твою мать! Ковач!

Голос Ортеги повысился на целую октаву.

Мы уже поднялись в приемную. По-прежнему слева сидели два клиента, ожидавших своей очереди: мужчина и женщина с большим бумажным свертком, поглощенные разговором. Но справа, периферийным зрением я разглядел нечто алое, чего там не должно было быть.

Старуха-азиатка была мертва. Её горло перерезали чем-то металлическим, оставившим глубокую рану на шее. Голова убитой лежала в блестящей лужице крови, скопившейся на столе.

Моя рука резко рванула к «немексу». Рядом со мной послышался щелчок: Ортега дослала первый патрон в патронник «смит-вессона». Я стремительно развернулся к двум клиентам и их бумажному свертку.

Время растянулось как во сне. Нейрохимия сделала все невозможно медленным; отдельные изображения опадали на сетчатку глаз подобно осенним листьям.

Сверток раскрылся. Женщина держала в руках компактный «санджет», мужчина сжимал пистолет-пулемет. Выхватив «немекс», я начал стрелять с бедра.

Дверь в проход распахнулась, и появилась ещё одна фигура, держащая пистолеты в обеих руках.

У меня над ухом прогремел «смит-вессон» Ортеги, отшвырнув новоприбывшего обратно в проход, словно прокрутив назад пленку с его появлением.

Мой первый выстрел разнес подголовник кресла, в котором сидела женщина, обдав её дождем из белого материала набивки. Зашипел «Санджет», посылая лучи. Вторая пуля разорвала женщине голову, окрасив кружащиеся белые мошки в красный цвет.

Ортега разъяренно вскрикнула. Она продолжала стрелять, как показывало мне боковое зрение, куда-то вверх. Где-то над нами брызнуло осколками разбитое пулями стекло.

Пулеметчик вскочил на ноги. Успев разглядеть безликие черты синтетической оболочки, я всадил в него пару пуль. Синтетик отлетел назад к стене, продолжая поднимать оружие. Я бросился на пол.

Купол у нас над головой разлетелся вдребезги, проваливаясь внутрь. Ортега что-то крикнула, и я откатился в сторону. Рядом со мной на пол рухнуло вниз головой безжизненное тело.

Пистолет-пулемет дал очередь, нацеленную в никуда. Опять что-то крикнув, Ортега распласталась на полу.

Я приподнялся над телом убитой женщины и снова выстрелил в синтетика, три раза подряд, один за другим. Пистолет-пулемет умолк.

Тишина.

Я поводил «немексом» влево и вправо, держа под прицелом углы приемной и входную дверь. Разбитые края купола над головой. Ничего.

— Ортега?

— Кажется, жива.

Она лежала на полу в противоположном конце помещения, приподнявшись на локте. Прозвучавшая у неё в голосе боль опровергла слова. Шатаясь, я поднялся на ноги и направился к Ортеге, хрустя разбитым стеклом.

— Где болит? — спросил я, помогая ей сесть.

— Плечо. Долбаная сучка зацепила меня из «санджета».

Убрав «немекс», я осмотрел рану. Луч выжег длинную диагональную полосу на спине куртки Ортеги, пройдя через плечевую накладку. Тело под накладкой обгорело, в центре — узкой полоской до самой кости.

— Тебе повезло, — с деланной небрежностью произнес я. — Если бы ты не пригнулась, она бы попала в голову.

— Я не пригнулась, а просто рухнула на пол, твою мать.

— Ничего, терпимо. Хочешь встать?

— А ты как думаешь? — Приподнявшись на коленях и здоровой руке, Ортега выпрямилась и тут же поморщилась. — Чёрт, больно!

— Полагаю, тому бедняге в дверях досталось хуже.

Опираясь на меня, Ортега обернулась. Наши глаза разделяли какие-то считанные сантиметры. Я спокойно выдержал её взгляд, и по лицу Ортеги восходом солнца разлилась улыбка. Она тряхнула головой.

— Господи, Ковач, ну ты и ублюдок, дьявол тебя побери! Таким шуткам учат в Корпусе или это твой личный дар?

Я повел её к выходу.

— Мой. Пошли, надо глотнуть свежего воздуха.

У нас за спиной послышался неожиданный шорох. Молниеносно обернувшись, я увидел, как синтетическая оболочка с трудом поднимается на ноги. Последним выстрелом я снес ей полчерепа, и в голове на месте лица зияла отвратительная дыра. Раздробленная правая кисть безжизненно висела на онемевшей окровавленной руке, но другая рука судорожно сжалась в кулак. Синтетик качнулся, наткнувшись на стул, с трудом удержал равновесие и двинулся к нам, приволакивая правую ногу.

Я достал «немекс» и направил его на убийцу.

— Бой окончен.

Изуродованное лицо мерзко усмехнулось. Ещё один нетвердый шаг вперед. Я нахмурился.