Сергей Лукьяненко - Джамп (Сборник)

– А может быть, ошибаешься ты? И очень сильно?

– Может быть, – согласился я. – Но это мои ошибки.

Клей двинулся ко мне. Неторопливо.

– Кли, он же регрессор! Он приемчики подлые знает! – тонко крикнул светловолосый парень. – Кли, не поранься!

Клей не отреагировал. Даже улыбнулся. Может быть, Наставники тоже знают приемчики? Или, скорее, он уверен, что амнезия лишила меня всех навыков…

Я не успел отреагировать на удар. Заметил его и понял, что получу в челюсть, но тело было еще слишком вялым, расслабившимся от тепла.

Мир качнулся, и я полетел к стене. Ударился затылком, так что потемнело в глазах. Рука попала на раскаленную решетку нагревателя, и боль ожога привела меня в чувство. Я дернулся, поднимаясь вдоль стены. Из разбитой губы сочилась кровь.

– Начнем лечение, – сказал Клей. – Итак, спорить со старшим барака – тем более Наставником – плохо…

– Ты давно не Наставник! – вдруг выкрикнул Агард. – Оставь парня, Клей!

Голос Тараи сорвался, когда Гартер коротко посмотрел в его сторону. Кажется, он тут же пожалел о своем вмешательстве. Но оно придало мне сил. Дало опору покрепче, чем стена за спиной.

Так ли я не прав?

– Раскаиваешься? – спросил Клей, подходя ко мне.

– Нет, – прошептал я.

– Парень, тебе плохо придется, – сочувственно сказал Клей.

…Что-то менялось. Что-то происходило со мной. Краски становились ярче, звуки – оглушительно громкими. Дыхание людей казалось громом. Движения Клея – медлительными и неуклюжими. Сердце замерло на миг – и зачастило сумасшедшим, отчаянным ритмом. Тук-тук, тук-тук-тук… Я уже был на этой грани, на последней черте, отделяющей меня от страшного и манящего мига… мига, за которым что-тослучится. Тогда, схваченный Тагом и Ганом, я устоял.

А сейчас – нет.

Клей прыгнул, протягивая руки к моему горлу. Я сместился, ускользая. Тело жило своей жизнью, я лишь следил за происходящим, онемевший, парализованный наблюдатель по имени… по имени…

Старший барака врезался в стену, замотал головой, разворачиваясь. Но я уже был рядом. Не торопился, ждал, пока Клей замахнется, отчаянно, уже понимая, что охотник и жертва поменялись местами.

Не бойся, не бойся, – зашептал в голове незримый хор. Знакомо, почти как управляющие системы, но это было совсем другое, совсем… знаю, помню…

Я перехватил бьющую руку – это оказалось не сложнее, чем поймать качающуюся на ветру ветку. И хруст, когда кости бывшего Наставника сломались под моими пальцами, был таким же деревянным и не страшным.

Он закричал, но в нем было очень много сил и воли, в этом пожилом крепком человеке, решившем учить меня жизни. Пинок в низ живота – сильный и точный.

Я не чувствовал боли.

Боль – для других.

Отныне и навсегда.

Я еще раз перегнул ему руку – в плече. Это слабый сустав, а боль рвущихся мышц – посильнее, чем от сломанной кости.

Боевая трансформация…

Их было трое, бросившихся ко мне, стоящему над поверженным Клеем Гартером. Остальные не вмешивались. Они оказались дальновиднее.

По удару на каждого. Большего не нужно. В живот, в нервные центры. Я не знаю, куда следует бить, но это знают мои руки. В узлы парасимпатической нервной системы, в те центры, что через мгновение взорвутся нестерпимой болью. Три тела, корчащихся на полу.

Я хочу еще!

Мне нравится это!

– Нее-ддрууугг!

Голос светловолосого типчика долог и вязок. Он успел выскочить в тамбур и вернуться с лопатой. Держит ее неумело – похоже, не для всех в санатории обязательна трудотерапия…

Подставив руку, я принял сверкающее лезвие на запястье. Рубашка лопнула, вспоротая острой сталью.

Из царапины на коже выступила капелька крови.

Левой рукой я взял парнишку за лицо, сдирая кожу с порозовевших щек, и швырнул на ряды коек. Он врезался головой в металлическую стойку и затих.

Возвращение в режим мимикрии…

– Спасибо, куалькуа, – прошептал я Чужому, пропитавшему мое тело, тело человека с Земли.

Боль. Тяжесть. Распирает голову.

Там маленькое землетрясение. Пропасть, отсекшая мое прошлое, выворачивается наизнанку, вздымается горой.

Как больно…

Слишком много слов. Новых слов. Слишком много памяти.

Я – не Никки Ример!

Я – Петр Хрумов!

Концлагерь можно назвать санаторием, но разве это что-то изменит?

– По местам, мразь! – прохрипел я.

Люди шарахнулись от стола. К койкам, к сомнительной привычности отведенных им мест. Даже троица, попытавшаяся вступиться за Клея, заковыляла прочь.

– Убрать его!

Двое послушно оттащили бывшего Наставника на койку.

– Врач… есть? – уже тише спросил я. Один из заключенных нерешительно поднял руку. – Займись… им.

Я сел у стены, закрывая лицо руками.

Слишком много новых слов. Слишком быстрый переход. Дед, школа, училище, фирма, Хикси, счетчик, Данилов, алари…

Я ведь убивал их по-настоящему!

–  Все должно выглядеть достоверно, – сказал командующий красно-фиолетовой эскадры Алари. – Ты будешь драться и убивать нас. Мы тоже постараемся убить тебя. Но твои шансы велики. Никто из нас не наденет бронекостюм. Десантники будут удалены с территории флагмана. Тебе придется пройти сквозь заслоны из пилотов и техников. Они не владеют приемами близкого боя.

– Я не хочу, – сказал я черной мыши.

– Никто не хочет умирать. Это закон жизни. Но порой приходится забывать все законы…

Голова раскалывалась от боли. Сердце замедляло свой бег.

Куалькуа!

Да…

Почему я был так беспощаден?

Временно активировались центры агрессии. Необходимое условие для боя.

– Ник Ример, я хотел бы обратиться к вам…

Я открыл глаза. Слова не сразу обрели смысл. Я только учился думать на двух языках сразу. Агард Тараи стоял передо мной. Некрасивый мрачный коротышка с усыпанной лишаями головой. Свою вязаную шапочку он стянул и комкал сейчас в руке.

– Говори, – сказал я.

– Пациенты шестого барака санатория «Свежий ветер» ждут ваших распоряжений. Прошло уже двадцать минут, Ник Ример.

По земным меркам ему было лет пятьдесят. Здесь другие годы, но срок жизни немногим больше…

Я посмотрел на людей, застывших у своих коек. Бледный паренек всхлипывал, потирая голову. Клей лежал, его левая рука была обнажена и обмотана прозрачной тканью. А он помоложе Тараи, ему сорок – сорок пять…