Тэд Уильямс - Река голубого пламени

Было приятно поговорить с людьми, однако те рассматривали его как-то странно, и Полу почему-то делалось неуютно. Один из них пригласил присоединиться, но Пол лишь поблагодарил и погреб дальше.

Самое непонятное, думал он, гребя вверх по реке в сторону Ричмонда, так это то, что, насколько он помнил, в «Войне миров» марсиане оказались уязвимыми для земных болезней и умерли в течение нескольких недель после начала опустошительного нашествия. Но уцелевшие из Кью сообщили, что первые марсианские корабли появились в Суррее более полугода назад. Пола озадачило это расхождение с книгой Уэллса. Он подобрал обрывки газеты, датированной последними числами накануне вторжения марсиан, но, конечно же, ничто не могло подсказать ему нынешнюю дату. В день прибытия марсиан цивилизация остановилась.

Этот факт и был самым странным в данной ситуации. В отличие от других локаций во время его вынужденного паломничества эта Англия после марсианского вторжения, казалось, достигла своего рода статичного состояния, словно кто-то сыграл эндшпиль, а потом ушел, не убрав фигуры с доски. Если судить на примере Лондона, то страна, а возможно, и весь мир находились целиком в руках оккупантов. Самих марсиан здесь осталось чисто символическое количество. Жалкие остатки уцелевших людей лишь отчаянно пытались выжить. Все это создавало ощущение… пустоты.

Эти размышления породили другую мысль, которая постепенно созревала в течение дня, пока Пол проплывал мимо и безрезультатно окликал горстки других людей, рывшихся в отбросах. Все те места, в которых ему пришлось побывать с тех пор, как его непонятным образом выбросило из нормальной жизни, были очень… очень старыми. То были ситуации и сценарии, наводящие на мысль о совершенно других временах и эрах.

Роман Уэллса — конец девятнадцатого века.

Странная версия Марса из дешевых журнальчиков для мальчишек начала двадцатого — еще одного и совершенно другого Марса, чем тот, который породил этих завоевателей, что само по себе было интересной мыслью.

И Зазеркалье, где он повстречал Гэлли.

Даже самые туманные воспоминания Пола относились ко временам старой и давно закончившейся войны.

А уж ледниковый период и вовсе был седой древностью.

Но Джонаса не оставляло навязчивое ощущение, что во всех этих мирах имелся и какой-то общий элемент, нечто не дающее ему покоя, но что он никак не мог назвать.

Шел четвертый день пути, и Пол находился чуть восточнее Твикенхэма, когда встретился с ними.

Он только что обогнул небольшой остров и плыл дальше вдоль открытого зеленого участка на северной стороне реки (какого-то парка), когда увидел мужчину, бесцельно бродившего по берегу взад-вперед. Пол подумал, что это, скорее всего, еще один из глубоко повредившихся в уме после вторжения, потому что, когда он его окликнул, человек уставился на Пола так, словно увидел призрака. Но в следующее мгновение человек запрыгал, размахивая руками точно припадочный сигнальщик, снова и снова выкрикивая:

— Благодарение богу! О, слава богу! Слава тебе, господи!

Пол подгреб поближе к берегу, навстречу бегущему к нему незнакомцу. Так как осторожность в нем давно уже взяла верх над желанием общаться с живыми людьми, Пол не пристал к берегу, быстро оценивая незнакомца. Он увидел мужчину средних лет, худого и очень низкого — чуть выше пяти футов, в очках и с усиками наподобие тех, которые у последующего поколения будут вызывать ассоциации с немецкими диктаторами. Если бы не плачевное состояние его черного костюма и не явно благодарственные слезы, могло показаться, будто он только что встал из-за стола в маленьком и душном офисе страховой компании.

— О, слава тебе, господи. Пожалуйста, помогите мне. — Мужчина вытащил носовой платок из жилетного кармана и вытер лицо. Предположить, какого цвета была ткань платка изначально, представлялось невозможным. — Моя сестра! Моя бедная сестра! Она упала и не может выбраться. Прошу вас…

Пол пристально всмотрелся в незнакомца. Если он грабитель, то внешность у него для этого самая неподходящая. А если работает подсадной уткой на банду воров и убийц, то они должны быть очень терпеливы, если рассчитывают поживиться за счет столь редких путешественников по реке. Впрочем, торопливость нынче не окупается.

— Что с ней случилось?

— Она упала и поранилась. О, пожалуйста, сэр, поступите по-христиански и помогите мне. Я заплатил бы вам, если бы мог. — Он слащаво улыбнулся, — Если бы это имело значение. Но мы поделимся с вами тем, что у нас есть.

Его искренность почти не вызывала сомнений, а чтобы одолеть более крупного и крепкого Пола, мужчине потребовался бы пистолет. Пока незнакомец его не доставал, а Пол уже довольно долго находился на расстоянии выстрела.

— Хорошо. Я сейчас привяжу лодку.

— Благослови вас боже, сэр.

Пока Пол причаливал, а затем привязывал лодку, человечек переминался с ноги на ногу, как ребенок, которому хочется в туалет. Он поманил Пола за собой и какой-то странной и неуклюжей мелкой рысью направился вверх по берегу, по направлению к деревьям. Пол сомневался, что до вторжения этому коротышке когда-либо приходилось передвигаться быстрее, чем прогулочным шагом.

В этот момент, словно присутствие постороннего неожиданно напомнило ему о былом достоинстве, человек в черном костюме неожиданно замедлил шаг и обернулся.

— Вы так любезны. Меня зовут Сефтон Пэнки.

Идя теперь спиной вперед и подвергая себя явной угрозе споткнуться о какой-нибудь корень, он протянул руку.

Пол, который решил некоторое время назад, что поскольку он не может доверять своему разуму, то совершенно определенно не может доверять ничему встреченному или увиденному, пожал руку и представился вымышленным именем:

— Я… Питер Джонсон.

— Приятно познакомиться, мистер Джонсон. Теперь, когда мы соблюли этикет, давайте поторопимся.

Пэнки повел его на вершину холма через проплешину вездесущей красной марсианской травы, которая красовалась на вершине, подобно флагу завоевателей, затем вниз по другой стороне через березовую рощицу. Пол как раз снова стал гадать, не заведет ли его незнакомец в засаду, но тут человечек остановился на краю глубокого оврага и склонился над ним.

— Я вернулся, дорогая. Как ты себя чувствуешь? Надеюсь, хорошо!

— Сефтон? — отозвалась женщина сильным альтом, скорее резким, чем мелодичным, — Я была уверена, что ты сбежал и бросил меня.

— Никогда, дорогая.

Пэнки стал спускаться в овраг, цепляясь за корни деревьев и демонстрируя отсутствие координации. Пол увидел одинокую фигуру, беспорядочной кучей расползшуюся на дне, и двинулся за Сефтоном.