Давид Пекарский - Десятая планета (сборник)

Артур прижал к себе Наташу и не сводил глаз с огромного космического пришельца. Потапский стоял рядом, не выпуская руки Березы. Кленов и Малдер подошли к ним сзади. Диск выглядел мрачно. Ни одного иллюминатора, ни одного огонька не просматривалось на нижней, видимой с Земли поверхности космического аппарата. Он походил на огромную глыбу, зависшую над головами людей. Его внешний вид ничем не заявлял о добрых намерениях. Люди, оказавшиеся под ним, стояли неподвижно и смотрели на него как завороженные, не решаясь отвести взгляд. Вдруг сильный луч прожектора вырвался из центра нависшего диска и сфокусировался на поверхности воды в виде круга диаметром в полтора-два метра. Вода в блестящем от лучей света круге заволновалась и пошла рябью. Пробежавшись по озеру и оставляя за собой след неспокойной воды, луч уперся в пять человеческих фигур, стоявших у гнилого озера. Желтая листва, опавшая с кустов на землю, вылетала из очерченного светом круга, как будто ее вымело ветром из-под ног людей. Артур почувствовал холод и страх…

Десять минут назад Монул сидел в правом кресле пилота. Левое кресло было свободно. Это кресло обычно занимал Кади. Монул погладил рукой пульт и, помедлив минуту, включил систему обзорного наблюдения. В шарообразной части корабля, где размещался пульт управления, открылись ленточные иллюминаторы шириной в полметра, охватывающие концентрическими кругами всю поверхность шара, образовывая между соседними полосами такие же по ширине непрозрачные кольцевые перемычки. Монул перешел на ручное управление кораблем и медленно, в свое удовольствие, осуществлял взлет. Он так часто поступал, когда была возможность без спешки покинуть изучаемую планету после выполнения каких-то запланированных задач. Однако ручное управление приносило удовольствие только короткий промежуток времени, пока была видна покидаемая планета, а это было возможно при хорошей видимости и в условии отсутствия военных угроз, когда можно было максимально открыть ленточные иллюминаторы. Монул еще раз взглянул на гнилое озеро, приютившее его космический корабль. Он бросил последний взгляд на Артура с друзьями, которые не спешили уезжать и провожали его звездолет. Монул включил прожектор и несколько раз им мигнул. Вдруг инопланетянин встрепенулся.

«Лоскана, ты чувствуешь анарийцев?» – телепатически спросил Монул.

«Да, кажется, они близко», – так же ответила лапритория.

«Неужели они прилетели за мной?»

«Не паникуй раньше времени. Веди себя достойно. Вспомни Артура!»

Внезапно свет, проникающий через ленточные иллюминаторы, пропал. На мгновение пульт управления кораблем погрузился во тьму. Включилось внутреннее освещение. Монул сидел неподвижно. Страх овладел им.

«Монул. Ты должен превозмочь это. Страх – это сигнал об опасности. Ты принял сигнал, оценил его. Теперь избавься от страха. Его нельзя культивировать, это самое плохое чувство. Оно ничего не приносит, кроме разрушения», – сказала Лоскана.

«Ты не поняла, это большой анарийский корабль, флагман военного флота», – испуганно произнес Монул.

«Да, я знаю. Но неужели смерть от руки Посланника страшнее смерти от оружия военного корабля?»

«Да, сейчас я успокоюсь и возьму себя в…»

Вдруг в воздухе позвучал сигнал-предупреждение. Экран озарился синим свечением, и на нем появилось изображение анарийца. Его лицо было похоже на лицо Монула, только одет он был поярче. Из видимой на экране одежды на нем была красная рубашка, отделанная камнями, похожими на рубины. На кольце, стягивающем его пучок волос, так же как и у Монула, были камни, только гораздо крупнее и такие же ярко-красные, как и те, что на одежде.

– Я капитан флагмана, зовут меня Фратон, – прозвучал с экрана уверенный громкий голос. – Монул, ты же знаешь, что решением суда ты приговорен к смерти. Зачем ты оказал сопротивление исполнителю наказаний?

Монул молча смотрел на Фратона. Испуг у него улетучился, а красный блеск, исходящий с экрана от камней капитана, начал его раздражать.

– Я не признаю вашего суда, – решительно ответил тот.

– Ты убил представителя власти. Ты совершил двойное преступление, – спокойно продолжил Фратон.

– Я защищался.

– Отключи систему защиты и сдайся, – приказал капитан.

– Я не признаю вашу власть. Я никогда не был бунтарем, поэтому я ушел. Вам не надо было меня искать. Я забрал самое ценное – своего сына и надеялся прожить остаток жизни вдали от вас, сделавших мою родину неприемлемой для жизни, – эмоционально произнес Монул.

– Ты подрываешь наши устои. Ты поставил под сомнение основной принцип власти – неотвратимость наказания, – продолжал Фратон, не утруждая себя ответами на высказывания Монула.

– Не юли, командир. При чем здесь принципы? О нашем инциденте никто не узнает. Давай разлетимся по-хорошему. Я обещаю не появляться на наших планетах во время властвования Сивеуса, – предложил Монул.

– Ты это хорошо придумал, но есть небольшая проблема, – раздраженно произнес Фратон.

– Какая?

– Есть небольшая причина, по которой мы не сможем договориться.

– В чем же она заключается?

– Посланник, направленный для исполнения наказания и жестоко убитый тобою, был мой сын, – зло ответил капитан флагмана.

– Что? Я сожалею о том, что лишил вас родного человека, но смею напомнить, что он лежит возле мертвого Кади, который является моим сыном, – сухо ответил Монул.

– У меня мало времени на разговоры. Ты должен сдаться для свершения правосудия, – решительно произнес Фратон.

– Теперь мне понятно, почему вы не уничтожили мой корабль прямо на взлете. Вы хотите похоронить тело сына. Так вот знайте, что судьба этих двух сыновей связана одной нитью! – твердо произнес Монул.

Командир флагмана отключил связь и откинулся на спинку кресла, расположенного в призме управления. Это был большой отсек, имеющий форму семигранной призмы, вытянутой вверх. Можно было бы предположить, что это помещение корабля, откуда истекают все задающие векторы-команды, похоже на пульт управления атомной электростанцией с сотней индикаторных панелей, тысячами тумблеров, кнопок и десятками операторов. Но это оказалось не так. Из видимых элементов контроля и управления там было семь огромных мониторов величиной два на два метра, встроенных в каждую из граней призмы на высоте один метр, и семь пультов с обозначенными на них кнопками, расположенных напротив мониторов. За одним из них в своем кресле сидел анариец – член экипажа. Кресла остальных шести были пусты. Командир сидел в своем командирском кресле, одиноко расположенном в центре призмы управления и думал: «Этот Монул не простак. Здесь пустыми уговорами не обойдешься. Нужно отбросить сантименты. Мой сын мертв, и ему уже не поможешь.