Виталий Забирко - Тени сна (сборник)

«Вот тебе и порыбачил!» — ошарашено подумал Таксон Тей и присел на корягу. Глупо вспомнился местный анекдот о том, как из-под движущегося трамвая выкатывается голова и говорит: «Ни черта себе — за хлебом сходила!» Тея коробили садистские мотивы местных анекдотов, он не понимал и не принимал суть смешного подобных ситуаций; для Таксона же все было в порядке вещей, и в анекдоте он видел прямую аналогию своему теперешнему положению. Пятьдесят лет назад, когда кордон с Соединенными Федерациями был закрыт со стороны Республиканства, его здесь давно бы выследил покордонный наряд. И в таком виде — с удочками у заболоченного озера — никем иным, как шпионом-конфедератом он оказаться не мог. И ждала его тогда вечная каторга в каменоломнях Северной Пустоши. Кордон и сейчас был закрыт, правда, теперь со стороны Соединенных Федераций, где с нарушителями не церемонились. С вероятностью близкой к единице там Таксона Тея ждала участь его корабля.

Ряска у ног всколыхнулась, и на берег высунулась безобразная морда непонятного существа. Было в нем что-то от рыбы — беззвучно разинутый рот с оттопыренными белесыми губами, жабры, чешуя; было что-то и от рака телескопические глаза и клешни на месте поджаберных плавников. Существо с натугой приподнялось и передвинулось на несколько сантиметров вперед. И тогда стало заметно, что есть в нем кое-что и от лягушки — задние перепончатые лапы, выталкивающие существо на сушу. Судорожно извиваясь, шевеля клешнями и глазами, всхлипывая жабрами, оно стало подбираться к ботинку. Таксон Тей брезгливо отодвинул ногу, и существо застыло. Минуту они разглядывали друг друга, как вдруг на противоположном берегу с пушечным выстрелом сломалось мертвое дерево и ухнуло в озеро, подняв столб воды. Большая волна накатилась на берег, поглотила урода и смыла назад в озеро. На кромке берега остались комки тины и блестящая пленка слизи.

Нечто подобное и ожидал увидеть Таксон Тей. Вода в озере представляла собой биологически активный бульон. Он растворял оболочки икринок, а затем свободные органические радикалы произвольно сшивали хромосомы различных зародышей в хаотическом порядке. И одна на миллиард из таких структур оказывалась способной к развитию.

Хемомутанты. Именно из-за них был закрыт кордон, и покордонники Соединенных Федераций стреляли по любой движущейся мишени. Вначале стреляли, а потом разбирались — в кого.

Таксон Тей в сердцах сломал о колено удочки и забросил обломки в озеро. Затем вернулся к палатке, развел небольшой костер, разогрел на углях консервную банку с кашей. Позавтракав, не спеша упаковал рюкзак, засыпал костер, закопал пустую жестянку и двинулся в путь.

Немного попетляв по лиственному лесу, он выбрался на широкую дорогу, ведущую в Солдатский хутор. Психоматрица услужливо подсказала, что свое название хутор получил по основанию — лет двести назад, когда государь, понуждаемый политической ситуацией, отменил крепостное право и начал раздавать земельные наделы солдатам после тридцатилетней службы. Во времена Республиканства хутор переименовали в Червленую Дубраву, но пятьдесят лет назад, после экономического краха новой власти, старое название вернулось.

Припекало. Днем между хвойным и лиственным лесами устанавливалась еще большая разница микроклимата, чем ночью. В густом широколиственном лесу висел сырой, прохладный полумрак субтропиков, а в хвойном — давила сухая духота лесостепи. Редкая тень от хвойных гигантов не давала прохлады. И кустарник здесь не рос — подлесок просто не приживался на раскаленном песке.

Спина под рюкзаком мгновенно взмокла, по лицу чуть ли не ручейками катились крупные капли пота. Таксон Тей попытался идти лесом — шагать по ковру из опавшей хвои было значительно легче, чем по зыбкому песку, — но застойная духота быстро выгнала его на дорогу. Здесь хоть изредка овевало легким ветерком, сдувавшим с мокрого лица многочисленных мошек.

Таксон Тей шел не спеша, оценивал, сравнивал. Спешить было некуда жить здесь предстояло долго. Хвойный лес выглядел явно рукотворным: посажен ровными рядами, прорежен, ни одного ствола сухостоя. Прямо таки разительное несоответствие сведениям психоматрицы.

У молодой посадки за ним увязалась хохлатая кликуша. Она пролетала над самой головой, садилась метрах в десяти впереди на ветку и, пока Таксон Тей проходил мимо нее, сердито, потрясая хохолком, предупреждала: «Худо-тут! Худо-тут!» Хотя как раз хвойный лес, в отличие от озера, не давал повода для столь пессимистического заключения. Совершив с десяток перелетов, кликуша вдруг пронзительно закричала и, сорвавшись с ветки, улетела в чащу. Но только через несколько минут Таксон Тей понял, что ее спугнуло. Сзади, далеко-далеко в лесу, появился тонкий, как комариный, звон, который постепенно перешел в треск, а затем оформился в хорошо различимый рокот мотора.

«Вот и попутка», — подумал он, сошел на обочину и стал ждать. На удивление, ждать пришлось долго. Звук мотора все нарастал, приближался, усиливался, вот он перешел в грохот… С каждым натужным взревыванием казалось, что именно сейчас из-за поворота покажется машина… но рев мотора только продолжал наращивать децибелы, и Таксон Тей уже не мог себе представить металлического монстра, способного произвести такие звуки. Над дальними деревьями возникла пульсирующая струйка дыма, выбрасываемого машиной, что повергло Таксона Тея в ошарашенное недоумение. Создавалось впечатление, что по песчаной просеке идет паровоз. Без рельсов. Струйка дыма быстро превратилась в черно-белый столб, он достиг ближайшего поворота, рев стал совершенно несусветным, и только тогда на дорогу выкатилась громада лесовоза. Он действительно напоминал локомотив, но выглядел еще внушительней: тупая квадратная морда высотой в три человеческих роста, черная и безглазая — вместо ветровых стекол стояло забрало широкополосного жалюзи. И шел он внушительно, словно не ощущая сопротивления, веером разбрызгивая песок из-под широченных траков.

Таксон Тей неуверенно поднял руку и на всякий случай отступил подальше к обочине. Такая махина вполне могла не обратить на него внимания.

Но она обратила. Метрах в тридцати от него машина вдруг резко присела, словно готовясь подпрыгнуть, да так и застыла, окутавшись облаком стравливаемого пара. Рев турбины скачком перешел в редкое усталое чухканье.

Оглушенный наступившей тишиной, Таксон Тей еле расслышал окрик.

— Что?! — в свою очередь прокричал он.

— Руки подними!

Пар рассеялся, и Таксон Тей увидел, как между полосами жалюзи просунулся оружейный ствол. Дуло его было, что жерло.