Вера Чиркова - Свадьба отменяется

- Не люблю рыбу… в ней кости… - неуступчиво буркнул Эртрайт но сразу смолк, поймав крайне неодобрительный взгляд лже Таргеля.

- Если ее светлость привезла малосольное филе гигантской рыбы трепанни, то вы будете приятно удивлены, там нет ни одной косточки, - неожиданно для присутствующих вступилась за посольство Марката леди Тренна, - а тебя, Цили, я уже предупреждала, не стоит разговаривать с лордами, как с матросами в Галтском порту. Ваша светлость… - теперь магиня смотрела прямо в глаза Райту, и он невольно поежился под этим, казалось бы, ласковым взглядом, - как наставница Церцилии прошу извинения за допущенное ею неделикатное поведение, и заверяю, что она приложит все усилия, чтоб избежать такого в дальнейшем.

Вот оно, сообразил Дорд, наставница!

Так. Стало быть, все эти девушки ее бывшие воспитанницы! Ну, тогда понятно, откуда они так хорошо знают друг друга. И значит теперь нужно только попросить Гиза, чтобы хорошенько разузнал все про…

Дальше додумать герцог не успел, Монрат снова распахнул дверь и важно объявил:

- Принцесса Тайлихон, дочь хана Дехтияра.

В этот раз степная красавица выступала собственными ножками, за ней неотступно следовал чем-то недовольный толстячок. Видимо ему не понравилось, решил герцог, что Брант не пустил во дворец всю остальную охрану.

Последней невозмутимо шла Риселла в своем новом, монашеском, облике, и это нисколько не удивило никого из присутствующих, только Церцилия обреченно вздохнула.

Принцесса Тайлихон оказалось невысока и изящна, а количество навешенных на нее массивных украшений заставляло невольно пожалеть бедняжку, вынужденную таскать такую тяжесть. И отвлечь внимание от ее черных глаз, торопливо окинувших присутствующих цепким, оценивающим взглядом.

- Ханшалли Тайлихон приветствует хозяина дома и его высоких гостей, и желает им и всем их родственникам благополучия и здоровья во все века, да услышит всеслышащий эти слова, - герцог впервые благосклонно улыбнулся Риселле, из признательности, что девушка существенно сократила длинную и цветистую речь толстячка, произнесенную на ошемском.

Райт в этот раз решил не связываться с незнакомыми степными правилами приличия, Гиз мимоходом обмолвился, что у них принято умыкать как невест, так и женихов, случайно скомпрометировавших или оскорбивших девушку. Причем было достаточно просто слова потерпевшей, и чем богаче были её родители, тем весомее считалось обвинение.

Поэтому лже герцог ограничился приветливой улыбкой и парой дежурных фраз.

Едва принцессы обменялись любезностями и приветствиями, Монрат, получивший от Таргеля в подтверждение к ранее отданным инструкциям вполне понятный знак, важно сообщил, что кушать подано.

Райт на правах хозяина радушно пригласил всех к столу не забыв бросить короткий тревожный взгляд на брата, призывающий не оставлять его на растерзание невестам.

Дорд только ободряюще подмигнул, он заранее дал мажордому вполне определенные указания, и потому не волновался, что окажется вдали от привычного места. И тут же незаметно приотстал от кузена, собираясь переговорить с Милли, безрадостно опущенные голубые глаза Галирии и сердито нахмуренный лоб ее брата очень беспокоили герцога. Того и гляди, невеста сбежит куда подальше от своего счастья, и Дорду придется самому отвечать на приторные улыбки Аглессы.

Поймать переводчицу удалось очень просто, как и все второстепенные гости, она неспешно шла сзади принцесс. Дорду потребовалось лишь немного приотстать от брата, чтобы оказаться рядом с ней.

- Не уделите мне минутку? - на миг склонившись, словно оправляя полу камзола, тихо шепнул герцог и она так же незаметно шепнула - Да.

Они дружно замедлили шаг и вскоре оказались замыкающими череду гостей, исчезающих в широко распахнутых дверях столовой.

- Туда - пока Дорд размышлял, где бы поговорить, Милли уже показала глазами в сторону ближайшего окна, и он признал, что это лучшее место. Всех видно и никто не подберется незаметно.

- Что вы хотели сказать? - кротко спросила переводчица, не поднимая глаз, и Дорд досадливо нахмурился.

Похоже, она так и не простила ему тех слов… хоть и говорила обратное.

- Чтоб вы передали северянке… ей не нужно переживать, все будет хорошо, - говорить напрямую герцог пока не мог, Гизелиус запретил, да он и сам отлично понимал, что такое магическая подслушка.

- Но… - Милли недоверчиво подняла на Дорда взор, ища на его лице усмешку или намек на что-то неприемлемое, и герцог вдруг почувствовал, что тонет в темной ведьминской зелени ее глаз.

- Все объяснится вечером, просто успокой ее… я пока не могу больше сказать, - он торопливо бормотал заранее приготовленные слова, с ужасом ощущая, как начинает гореть лицо.

Почему-то больше всего в этот миг Дорда заботило, что переводчица как-то не так поймет его румянец… или, что еще ужаснее, поймет верно. Но об этом он и сам пока не желает даже думать, хотя… и не думать тоже не получается.

- Не волнуйтесь, я ей скажу, - понятливо кивнула Милли, и торопливо побежала в столовую, сделав напоследок незаметный жест в сторону секретаря.

Повезло герцогу, что друг так искренне за него переживает, но все-таки лучше убрать с лица лорда следы волнения, не нужны ей ни чужие домыслы, ни собственные надежды.

Не столько из конспирации, сколь ради возможности немного прийти в себя и собраться с мыслями, герцог не стал входить следом за Милли в центральную дверь. Пробежав через холл, проскользнул кухонным коридором и уверенно шагнул в столовую вслед за поваренком, несшим супницу. Проходя к своему месту, бдительно, как полководец поле боя, окинул взглядом стол и остался доволен.

Гости, слегка ошарашенные введенным им правилом, с военной точностью исполненным Монратом и кучей лакеев, среди которых широкими плечами и недовольными рожами выделялось несколько подчиненных Дрезорта, чинно сидели напротив расставленных по столу довольно крупных табличек с именами и титулами.

Как Дорд и ожидал, самыми хмурыми оказались лица Церцилии и её спутника, надеявшихся устроиться поближе к принцессам и Райту.

Но их недовольство он как-нибудь переживет. Как и осуждающие разговоры придворных во всех королевских дворцах континента, сделавших умение занимать места за столом своеобразным показателем ума и ловкости.

На самом деле ставить карточки с титулами первым придумал еще король Теорид, но ему не хватило времени и упорства переупрямить придворную знать, считавшую, что её ущемляют в праве сидеть там, где хочется. Деда называли за глаза тираном и самодуром, и приводили в пример короля Вольдера, у которого любой попавший во дворец мог оказаться за столом рядом с королевским креслом.