Михаил Белозеров - Железные паруса

Он сел спиной к солнцу, чтобы лицо оставалось в тени, и вдруг подумал, что тот, Он-второй, если существует, тоже должен знать о существовании Его-первого, и наверняка избегает встречи. Рыжая Таня, посланная Нимфой, принесла ковш с ледяной водой и убежала, озорно блеснув глазами. Филин для острастки цыкнул во след. На противоположном мысу рыбаки тянули сеть — шла кефаль. В воздухе сновали стрекозы, а между камней — крабы. Волны бились о берег. Пахло преющими водорослями.

Амвросий отдышался. Завязал на носовом платке узлы по углам, водрузил на голову и полил себя водой. Вымученно улыбнулся.

— Трудно себе представить, что когда-то мы легко переносили любой климат…

Филин философски заметил:

— Это не Питер, но кому нужен второй Питер?

Вопрос повис в воздухе. За три дня он не проронил и двух слов, даже когда обнаружил странного человека с собакой, и только нехорошо поглядывал маслянистыми глазами. А Он осторожно пожал плечами и почувствовал, как болит кожа на них. Кто виноват? Он был невольным свидетелем бегства человечества. С тех пор много воды утекло. Так много, что человечество, оказывается, чуть не отдало концы.

Амвросий откашлялся. Первые слова дались ему с трудом.

— Не буду скрывать, наше правительство заинтересовано в вас…

И Он подумал, что так они далеко не уйдут, потому что многоженство раз слышал подобные речи, последний раз не далее, как вчера, и толка от них не было никакого, ибо миром правил случай. Стоило ему в тот момент, когда Он нажимал на угол цисфинита, подумать о Луне, и Он оказался бы там, а не в окопах. Может быть, бегство человечества в иные миры тоже было случаем. Кто знает? Правда, это ничего не меняло. Не меняло мира. Его законов.

— Мы прогнозировали, что кто-то должен остаться. — Его болезненность была сродни привычке, от которой нельзя отделаться. — Кроме вас еще двое. Один — на Американском континенте, другой — в Африке. А вы здесь. Это большая удача. — И еще — никудышным он был дипломатом, этот «аршин», потому что был честен и волновался. — Я сейчас объясню. Все нации, из тех, что сохранились, возвращаются на свои территории. Границы прежние. Наша, западная, проходит по Неману. Южная — здесь. Европа фактически пуста. У нас появился шанс на возрождение.

Он пошевелил длинными, как у орангутанга пальцами, пытаясь убедить даже таким образом, и снова полил себя водой. Капли градом скатывались по щекам на впалую грудь.

— Это кризис человечества, — признался он со всей безнадежностью. — Правда, на этот раз ему не суждено погибнуть!

Наверное, он искренне ратовал за человечество. Но Он не дал ему ни единого шанса поверить в успех своей миссии. Не потому что не хотел этого, а потому что знал, что такое свобода и дорожил ею.

Амвросий сделал еще одну попытку. Он всплеснул руками и едва не опрокинул сосуд с охлаждающей жидкостью.

— Только внешне ничего не происходит, на самом деле оказалось, что мы стоим перед дилеммой: приспособиться или исчезнуть. Для чего-то мы вернулись? Всех, кого вы видели, а существуют еще и «желтые», которые вообще могут жить только в воде, не эволюционируют. Все они клоны. Я тоже клон из династии Яковлевских староверов. При длительном размножении от одного клона, накапливаются не только полезные свойства, но и очень вредные — депрессивные. Это самое главное — потеря полезных свойств, в сущности, полное вымирание. До семьдесяти процентов детей страдают прогерией. С массовым внедрением штамм-технологий, мы подошли к опасной черте. Практически, мы становимся биороботами. Это тупик. Нам необходим нормальный человек, его природный набор генов.

— То есть, я? — догадался Он.

Когда волны устремлялись в грот, слышался звук: "Ха-а-а!..", и потоки влажного, охлаждающего воздуха врывались в гостиную нишу. Амвросию явно это нравилось. Он невольно подставлял щеку, как человек, ценящий живительную прохладу.

— В общем, да, — признался Амвросий и опять смутился. Он даже попытался сделаться меньше ростом, чтобы внушить доверие. Его ступни казались величиной с милю, а лицо со странными бакенбардами словно сошло с каких-то комиксов.

Припекло же вас, думал Он. Но мне почему-то кажется, что вы затеяли странную возню. Словно вы знаете нечто такое, о чем не хотите говорить. А может быть, вы, действительно, слабы со всеми своими технологиями, ракетами и «конской» выпивкой? Может быть, вы, действительно, наконец дошли до ручки?

Филин, заросший по уши рыжевато-черной бородой, сидел, ничего не понимая, только крутил головой. Он вообще ничему не удивлялся, разве что их с Африканцем появлению. Только донес по инстанции. Его бы воля, строить бы ему с Африканцем до конца дней своих этот чертов форт.

— Я не забочусь лично о себе. Собственно, видите, живу на одних подпорках, что здесь, что там. Еще существуют розовые таблетки.

— Догадываюсь, — терпеливо сказал Он, понимая, что последние слова всего лишь еще один признак безнадежности.

— И биоизлучение, без которого нам конец. Мы не можем долго находиться за его пределами. И структура биоресурсов, производящая органы. Все это последствие колонизации космоса. На самом деле мы очень уязвимы. К тому же нас преследуют космические паразиты. Зачем нам все это, когда можно получить человека естественного. Без вашей помощи нам долго не продержаться.

Филин одобрительно хмыкнул и поерзал на месте. Он сделал свое дело — маленький государственный муж, разбирающийся в фортификации, овцах и виноградарстве.

— Что касается феномена исхода… — произнес он, хотя никто его не спрашивал.

Ему не хватало воздуха, он задыхался, как рыба.

— Эй, кто-нибудь! — крикнул Филин.

Из-за утеса высунулись мордашки: Таня и Гера.

— Не надо, не надо… — сипел Амвросий.

— Я сейчас! — крикнула Нимфа, побежала и зачерпнула в ковш воды. Ее фартук и платье блестели от чешуи, а руки пахли рыбой. Оказывается, что они за утесом чистили луфаря и камбалу. И Он неожиданно почувствовал, что она ему нравится. Уходя, она блеснула белозубой улыбкой. На мгновение вода помогла. Козлиная борода Амвросия и вовсе стала походить на мочалку.

— Что касается феномена… — повторил Амвросий, явно с усилием улыбаясь, — причины его непонятны. Мы стояли на пороге мировой войны, и во имя спасения нас «выдворили» в космос, где мы не могли себя уничтожить. По крайней мере, в других мирах он больше не повторялся. Причиной не был и высший разум, ибо мы его не обнаружили. Правда, это уже другой разговор, но если Бог абсолютен, то Бога нет. Может, это было очередное вымирание человечества? Но в любом случае сработали защитные механизмы, и кто-то выжил, наделенный удивительным свойством бессмертия.