Камп Де - Рука Зеи

Барнвельт стоял, тяжело дыша. Наконец, ему удалось произнести:

- Вы забываете, мадам, что я не квирибец, а тут не Квириб. На меня у вас нет абсолютно никаких законных прав.

- А ты забываешь, зер, что наделила я тебя гражданством квирибским, когда вернулся ты в Рулинди с Зеей. Не отвергнув его в порядке установленном, принял ты на себя все обязательства, со статусом означенным связанные, - с чем, как весьма просвещенный доктор наук юридических, наверняка согласишься. Так что давай не будем наводить туману мятежного...

- Прошу прощения, но его будет гораздо больше, чем вы думаете. Я ни в коем случае не стану жениться на вашей дочери и ни в коем случае не допущу резни среди сдавшихся квирибцев.

- Ах, вот как? Сейчас я задам тебе, предатель непокорный!

С этими словами, сорвавшись под конец на визг, она кинулась в другой конец каюты и принялась рыться в ящике письменного стола.

Барнвельт сразу понял, что она там ищет, - емкость с духами янру, очевидно, флакон или даже водяной пистолет, чтобы его обрызгать. Единственная понюшка, и он подчинится ее воле еще почище, чем под осирийским псевдогипнозом. Оказалась она в этот момент ближе к дверям, чем он. Что же делать?

- Гр-р-рк! - недовольно подал голос пробуженный всеми этими воплями Фило.

Барнвельта осенило, что против подобного нападения у него есть лишь один способ обороны. Он скакнул к насесту, сграбастал изумленного попугая, сунул свой длинный нос в перья у него на грудке и глубоко вдохнул.

Фило возмущенно крякнул, затрепыхался и с аккуратностью кондуктора, компостирующего билет, откусил от края уха Барнвельта треугольный кусочек.

Барнвельт отпустил птицу в тот самый момент, когда Альванди налетела на него с пульверизатором, прыская из него прямо ему в лицо. Но глаза у него уже покраснели, из носу текло, а с треугольной зазубринки, оставленной на ухе клювом Фило, сбегала струйка крови. Ухмыляясь, он выхватил меч.

- Бде очедь жаль, - проговорил он, - до у бедя собсеб отбило ободядие. А ду быстро в спальдю, идаче Зее де подадобится ваше отречедие, чтоб получить короду!

Когда он подкрепил эту команду основательным тычком меча в корсет, она повиновалась, бормоча проклятия, как цыганка-попрошайка, которую сажают в полицейский "воронок". В королевских спальных покоях он набрал простыней и разорвал их на полосы. "Мои лучшие простыни, наследство от бабки моей!" причитала при этом Альванди.

Вскоре ее жалобы утихли под плотным кляпом. Еще с четверть часа ушло на то, чтобы увязать ее, словно тюк с бельем, сунуть в собственный платяной шкаф и запереть дверь.

Караульной у входа в каюту он сказал:

- Ее Гроздность деваждо себя чувствует и велела передать, что будет очедь рассержеда, коли ее побеспокоят. Где боя шлюпка?

На свой корабль он вернулся в эдаком пузырящеся-приподнятом настроении, несмотря на опасность, которой едва избежал, - словно, управившись с королевой, нанес заодно поражение и собственной матери, раз и навсегда.

На палубе "Джунсара" он столкнулся с Тангалоа, который начал было:

- Я уже везде тебя ищу...

- Честно говоря, я тоже тебя ищу. Надо нам рвать отсюда. Альванди вбила себе в голову, что ей нужно перерезать всех пленных сунгарцев и сделать меня своим зятем по полной программе вплоть до разделки на мясо.

- Господи, что же делать? А где эта старая крыса?

- Сидит связанная в собственном шкафу. Давай в темпе грузить Игоря в лодку... Хотя постой: "Ярс" ведь у самого входа в канал, верно? В общем, так: ты отвлекаешь воительниц Альванди, а я договариваюсь с Визгашем, Гизилом то есть, захватить "Ярс" и плыть на нем в Новуресифи.

- С бывшими пиратами в качестве экипажа?

- А почему бы и нет? Это бездомные, неприкаянные люди, которые наверняка будут только рады, если мы возьмем их под крыло. Они точно в меня поверят, если я скажу, что предпочел перейти на их сторону, узнав о том, что их собираются убить, поскольку это как раз одна из тех глупостей, на которые способен настоящий Сньол.

- Неплохо! - протянул страновед. Они поспешили вниз.

- Достань-ка мне пару наручников, - приказал Барнвельт часовому у дверей оружейной. Получив кандалы, они направились в трюм, где на койке апатично сидел Штайн.

- Руки! - приказал Барнвельт и защелкнул наручники на запястьях Штайна. - А теперь пошли.

Штайн, по-прежнему погруженный в полное безразличие, прошаркал вверх по трапу на палубу и перелез через борт в лодку.

- Поехали вниз на "Ярс", - сказал Барнвельт гребцам. - Потихоньку!

- Слушай, а как тебе удалось не нюхнуть духов "Nuit d'amour", пока ты там барахтался с королевой? - поинтересовался Тангалоа. Когда Барнвельт рассказал, как было дело, он расхохотался: - Ни черта себе! В жизни еще не слышал, чтоб кто-то спасся от участи похуже смерти при помощи перьев!

Чтобы ускорить погрузку, с другого конца канала еще днем притащили плавучий причал, который пришвартовали к борту "Ярса". К этому причалу и подошла лодка. Пассажиры вышли.

Караульная на причале осветила их фонарем и окликнула, после чего сконфузилась:

- Прошу пардону, генерал Сньол. О, Тагго! Девочки, Тагго пришел с нами позабавиться!

- Вот как тебя уже тут кличут? - удивленно проговорил Барнвельт. Постарайся заманить их в рубку. Наври, что научишь играть в покер на раздевание или еще чего-нибудь в этом духе.

Он возвысил голос:

- Адмирал Гизил!

- Здесь я. Что вам угодно, генерал Сньол?

- Спускайтесь сюда, поговорить надо. Все в порядке, девочки, все под неусыпным контролем. Идите наверх и поиграйтесь с Тагго, а мы тут пока посовещаемся.

Кришнянин легко спрыгнул с борта на причал. Когда амазонки удалились на безопасное расстояние, Барнвельт рассказал, что случилось.

Гизил стукнул кулаком в ладонь:

- Редкостный болван я, что сюрприза подобного не предусмотрел! Теперь - пусть даже известно нам о том - что же делать? Сидим мы тут под стражею в окруженье кораблей враждебных, вооруженные лишь ножиками обеденными. Что помешает им взять в оборот нас в любую минуту?

- Я помешаю.

- Вы?!

- Да, я. Пойдут ли за мной ваши люди?

- Вы хотите сказать, что на нашу сторону переходите, исключительно по соображеньям чести?!

- Естественно. В конце концов, я - это я! - подтвердил Барнвельт, воспользовавшись излюбленным кришнянским фразеологизмом.

- Позвольте пожать ваш большой палец, зер! Вот теперь и впрямь узрел я, что, хоть не больший вы Сньол из Плешча, чем я сам, а всего лишь землянин бродячий, все ж обладаете вы духом возвышенным, что молва благородному ньямцу приписывает. Ничего не бойтесь. Тайна сия умрет вместе со мною. Из тех же соображений хранил я ее и пред собраньем адмиралов ваших. Что следует учинить нам?