Стивен Барнс - Плоть и серебро

— Ну, мерзкий говнюк? — проревел Марши, медленно протягивая обрубки к пациенту, и места, где должны были бы быть руки, сходились все ближе и ближе. — Посмотрим, чем ты там начинен!

Вальдемар попытался отползти, но с тем же успехом мог бы пытаться взлететь. Из-за пластыря на шее тело его только задергалось, как прибитый к доске червяк. Он попытался в панике дотянуться до кнопки, но руки даже не дернулись.

Абсолютно беспомощный, он мог только смотреть на Марши, на его страшное лицо, булькая от ужаса и унижения, когда не выдержал мочевой пузырь.

Ангел была в Аду.

Уходящий воздух рычал и выл вокруг ее тела, обдавая страшным холодом, и неумолимая пустота пыталась засосать ее через дыру и проглотить. Невозможно было дышать. Острые осколки камня, песчинки, пулями несущиеся обломки разлетались, ударяясь в экзота и полосуя незащищенную кожу лица.

Она шаталась над огромным озером черноты, заполнявшим глубину черепа, всплывала из забытья, в которое погрузил ее удар о скалу. Если бы не тонкий слой биометалла, закрывавший голову вместо волос, череп разлетелся бы как дыня. Трудно было сказать, откуда слышится этот несмолкающий вой — изнутри или снаружи. Она ничего почти не видела, держа человеческий глаз зажмуренным, чтобы его не потерять, а второй то включался, то выключался.

Пеннокаменная плита не раскололась только потому, что тело Ангела попало между ней и плитой, смягчив удар. Но удар был страшен, он отозвался по всей Ананке дрожью, которую ощутили люди подошвами ног. Если бы не экзот, у Ангела были бы переломаны все кости.

Теперь беспощадное давление воздуха превратило стену и плиту в две челюсти страшных тисков, выдавливающих из нее жизнь.

Ослепленная, оглушенная, она ухватилась только за одну мысль: Это отвлекающий маневр! После взрыва будто вечность уже миновала, но бесстрастное чувство времени, встроенное в схемы экзота, сообщило, что прошло всего двадцать секунд.

Все еще есть шанс остановить вторжение. Если она сможет выбраться, пока ее не расплющило или не высосало вакуумом. Или она просто не потеряет сознание.

Ангел крепче вцепилась в плиту и уперлась в нее, каждую крупицу энергии вкладывая в дрожащие от напряжения руки, и от усилия все выше и выше подступала удушающая чернота. Плита стонала и гудела, напряженная почти до излома.

Когда изможденное тело уже готово было сдаться, плита поддалась и отодвинулась на расстояние вытянутой руки, наклонившись и заскрежетав по стене краем.

Теперь стало полегче. Удерживая плиту подрагивающими руками, она проползла к самой широкой части расщелины как насекомое, пытающееся уйти от каменной подошвы гиганта. Выбравшись в сторону насколько было возможно, она сделала последний отчаянный рывок изо всех сил.

Заплата хлопнулась на пробоину с гулким раскатом, треснув в середине, но не сломавшись. Герметичной заплата, конечно, не была, воздух свистел в зазоры, засасывая летающие обломки в узкие щели, но циклон кончился.

От сделанных усилий Ангел рухнула на каменный холодный пол. Она упала на бок, отчаянно ловя ртом воздух, слишком разреженный, запыленный. Легкие горели огнем, и каждый отрывистый вдох раздувал пламя.

Так можно было пролежать вечность. Руки и ноги весили будто по тонне каждая. Голова кружилась, и даже подумать было невозможно о том, чтобы шевельнуться.

Но она заставила себя неуверенно встать на ноги. Кровь текла из носа и ушей, капала изо рта. Действуя лишь по слепому инстинкту, она сориентировалась и неверной походкой направилась к шлюзу.

Внешние двери только начали раскрываться, когда она оказалась в двух метрах перед ними, расплывающееся зрение выхватило из тумана пятерых вооруженных наемников в защитных очках и дыхательных масках, и впереди был рыжий, которого она раньше прогнала. По их пораженным лицам стало ясно, что они не ожидали увидеть ее у входа.

У Ангела кончались и силы, и выносливость. Она не столько бросилась на захватчиков, сколько зашагала к ним, как-то сохраняя равновесие.

Лица с отвисшими челюстями и вытаращенными глазами были так смешны, что она истерически захохотала. Это действительно было смешно. Сциллы внутри нее уже не было, а у самой у нее не было сил драться, даже если бы она захотела. Самое большее, что она могла бы сделать, — свалиться на них сверху.

Наемники этого не знали. Вид растерзанной дикарки с окровавленным лицом, в серебряной коже и хохочущей, как берсерк, когда она бросилась к ним, загнал их обратно во внешние двери разбитого шлюза.

Ангел увидела последнюю возможность их задержать. Смех ее прервался режущим кашлем, от которого изо рта хлынула свежая кровь, она сделала еще два неверных шага к внутренним дверям шлюза. Широко раскинув руки, выпустив когти, она ухнула от усилия и вцепилась колючими руками в стальные панели, погрузив их почти до запястий. Собрав жалкие клочья сил, она вцепилась в панели, стягивая их вместе.

Была бы она свежей и отдохнувшей, механизм открытия дверей она бы преодолела без труда. В теперешнем состоянии она только могла медленно стягивать их под визг ломающихся шестерней и скрежет стали о камень. Панели выворачивались и вспучивались возле серебряных рук. Она схватила их слишком близко к краю, но не решалась выпустить и перехватить.

Враги закричали, повернулись, бросились снова к ней. Это пришпорило ее последние силы. Все ее существование сузилось до этой щели между дверьми.

Ну-ка…

Сопротивление дверей было неимоверным. Руки и все внутри горело. Черно-красные хлопья танцевали в глазу. Она отвернула лицо, когда наемники начали стрелять, решаясь использовать в тесном отсеке только резиновые пули.

Закрыться!

С пушечным выстрелом сдался механизм дверей, и панели с резким стуком сошлись. Не до конца, оставив щель величиной в толщину ладони, потому что покоробились, но большего она сделать не могла.

Ангел повисла на заклиненных руках, судорожно дыша и упрямо не давая себе свалиться в обморок. Попыталась замкнуть экзот, благо он все равно отказывался двигаться. В ангельском глазу мелькали предупреждения и сообщения об отказах, пульсируя в такт ударам сердца.

Раздались приглушенные ругательства. В щели появились пальцы в перчатках, пытаясь раздвинуть двери. Экзот, превратившийся в серебряные тиски, не давал этого сделать. Только с третьей попытки она смогла шепнуть: «Включить связь», и ей пришлось проглотить полный рот крови с пылью.

— Быстрее, — выдохнула она. Горло свело судорогой, в глазах собралась влага: слезы с примесью крови. — Я больше ничего… сделать не могу.