Станислав Соловьев - Третье новое поселение имени Сууваренена

Все потихоньку менялось в "новом поселении": больше не проводились праздники, все постоянно работали, солдаты перестали пить букнерекскую "сухую воду" и драться с "крысами" - работниками Министерства порядка. Больше портреты правителя не выносились и не ставились у стен зданий. Великое Сплочение никто не отменял, но никто и не проводил. Оно отменилось само собой. Некоторые "новопоселенцы" начали, было, поговаривать, что "новые поселения" скоро распустят, а ссыльным разрешат возвращаться по домам - туда, где они когда-то проживали. Тусеми не верил в такое и не слушал такие рассказы. У лойменов не было дома. Суусасети сгорел, и никогда уже не будет стоять на берегу Великой Реки. И даже если "новые поселения" распустят, им некуда больше идти - больным, поломанным жизнью и мало похожим на людей, - всем им, стадным животным. Они останутся жить здесь - в этом ненавистном месте. Поэтому "новые поселения" невозможно отменить...

Ничего, ожидавшегося, не произошло. Новый, шестой год уже не назывался "шестым годом Великого Сплочения". Это был девятый год правления Сууверенена Третьего. Он так и назывался: "девятый год правления нашего великого и любимого Сууверенена Третьего". "Новые поселения" не распустили. Больше не прибывали ссыльные, но и "новопоселенцам" не разрешалось покидать их нынешнее место проживания. Разрешили заводить семьи и рожать детей, - раньше беременным насильно делали аборты, а виновных кастрировали. В "третьем новом поселении" зазвучали детские голоса - это обстоятельство ошеломило Тусеми. Он попытался воздать молитвы женскому аспекту Великой Реки - поблагодарить её за заступничество и милосердие, - но не смог вспомнить молитв, как не пытался. В его голове звучали только ныне запрещенные лозунги. И ещё слова из песни: "Славься, любимый правитель наш, славься! Ты сплотил народ и страну.." Тусеми досадливо морщился.

"Третье новое поселение" стало торговать с соседними деревнями: "новопоселенцы" делали сельскохозяйственную утварь и валили лес, а крестьяне их снабжали продуктами. Иногда в "новое поселение" даже приезжали сами крестьяне. Солдаты больше не грозились "поколотить" - они большей частью пили свежее пиво из семян поени...

Из лойменов осталось только несколько человек. Сам Тусеми, постоянно болеющий и беспомощный как ребенок. Еще один старик по имени Кесле - он был старше Тусеми на четыре года и удивительным образом пережил все злоключения "речных братьев". В самом крайнем "доме" вместе с другими одинокими старухами проживали неразлучные Менени и Сааби. И ещё была пара: он и она - молодые, забывшие или просто не запомнившие ужас деревеньки по имени Суусасети. Тусеми не знал их имен и не помнил, кому они приходились детьми. Он уже много чего не помнил. Да и не были эти молодые "речными людьми": их брак был заключен без соблюдения традиций Старой веры, они ничего не знали о Великой Реке, и отказывались слушать скучного Тусеми. Да и сам он больше не приставал к молодоженам. Чему он мог их научить? Тому, что сам давно забыл? Кто он такой, Суумеренг Тусеми?.. Ло-ломени?.. В таком качестве его рассматривал только господин Асеби, которого, вероятно, и в живых-то нет. Он был ло-ломени в деревушке Суусасети. А здесь он просто старик, который по привычке называет себя "человеком Реки".

- Я не ло-ломени. Я давно не ло-ломени, - устало он говорил Кесле, когда вместе с ним грелся летним днем около своего "дома".

- А кто ж ты тогда? - ворчливо интересовался старый Кесле. Его подслеповатые глазки насмешливо изучали собеседника. Он помнил ещё Тусеми как ло-ломени. Это было давно. Но ведь ничего не изменилось! Разве может что-нибудь измениться в этом мире?..

Тусеми жевал сухими губами, но ничего не говорил.

Был жаркий день. Все мужчины ушли работать в лес: валить высохшие деревья, чтобы потом их распиливать тяжелыми железными пилами на дрова и продавать дворам соседних деревень. В поселении оставались только женщины. Женщины стирались или штопали одежду. Те, что помоложе смотрели за детьми. Точнее, они должны были смотреть за детьми, но как всегда сплетничали между собой и хихикали при виде бездельничающих солдат, которые изнывали от жары и скуки. Солдаты были не прочь приударить за молодыми женщинами, но справедливо опасались усталых мужчин, что придут вечером к семьям. Дети же были предоставлены сами себе...

Детей теперь было много. Все они были худые, но здоровые и проказливые: то и дело попадались Тусеми под ноги. Тусеми охал и хватался за стены. Затем он медленно садился у чьих-нибудь дверей и начинал вытирать ладони: он их испачкал известкой, когда схватился за стену. Когда ладони очищались от белого налета - а они долго отчищались, - Тусеми продолжал сидеть и смотрел на детей, играющих в уличной пыли. Он ни о чем не думал. О чем было думать, если тепло, греет солнце и не нужно работать, напрягать дряхлые руки. Кесле прихворал, и ему не с кем было посидеть и поговорить. Слушать его бесконечные жалобы Тусеми было невмоготу. Поэтому он и ходил между домами. Когда уставал, садился где-нибудь и грелся на солнце...

Тусеми жевал сухими губами. Иногда из полудремотного состояния его извлекали детские крики: "Речной человечек, рыба-рыба, старая рыба!" Тусеми открывал глаза и видел, что это дети выкрикивают привычные прозвища, и тычут в его сторону грязным прутиком. Тогда он снисходительно улыбался и опять закрывал глаза.

Киев, 5 января 1998 г.

ПРИМЕЧАНИЕ:

Суумеренг Тусеми умер в Третьем новом поселении в 35 г. до эпохи Ти-Сарата в нищете и безвестности. В годы т.н. Исправления курса (46-43 гг. до ТС), сменившего политику Великого Сплочения, преследования "речных братьев" были приостановлены. Однако, к концу правления Сууваренена Третьего репрессии против лойменов опять возобновились. В условиях букнеркской оккупации (15-58 гг. Ти-Сарата) Старая вера была поставлена вне закона: с лойменов оккупанты сдирали кожу живьем. В послевоенном Сууваре на съезде т.н. Второго Объединенного Совета (60 г.) политика Великого Сплочения и само правление Сууваренена Третьего были осуждены как "противоправное и бесчеловечное"; были посмертно реабилитированы все жертвы "сплочения". Съезд восстановил свободу вероисповеданий и запретил любую дискриминацию по религиозному и политическому признаку. Конфессия Речных братьев была официально зарегистрирована во всех государствах-членах Сууварского Союза. Ло-ломеннен (Совет Старейшин Речных братьев) в 63 г. причислил всех лойменов, погибших в годы "сплочения" и оккупации, к числу великомучеников и борцов за веру. В Новом Суусасети в 82 г. был открыт Храм Тусеми Заступника, а в 114 г. именем Тусеми был назван Духовный колледж в Сууломене.