В Караханов - Мое человечество

- Легко сказать - обгрызть, так можно остаться без конечностей, ответил Дима.

"Что бы ты запел в моей шкуре, профессор?" - подумал он.

- Так вот, узнав, что на здоровый организм активатор не оказывает никакого влияния, больше того, исчезает, мы так и не выяснили его роль в опухолях in vivo, - вернулся к прерванному разговору Креймер. - Мы должны восполнить этот пробел.

Вошел Груздин.

- Не подведите, Илья Борисович: все-таки иностранцы, неудобно, знаете, если из профессуры половина не явится...

- Нет, нет, не пропадут, - улыбаясь сказал Креймер, засовывая в карман два пригласительных билета.

Маленький повернул в руках свою пару билетов, строго сказал: Гостеприимство - наша традиция.

Так весело Нине было, пожалуй, впервые.

Туристы оказались прекрасными ребятами. Один француз остроумно копировал Райкина. а венгр так сыграл "Цыганские напевы", что Дима, обожавший эту вещь, полез к нему обниматься...

Можно жить скупо с дальним прицелом. Нина жила так, будто жизнь - один день. Наверно поэтому она казалась самой счастливой. И она действительно чувствовала себя так.

Все в ней вызывало радостное эхо. Вон француз бормочет что-то важное молоденькой медсестре... Белинский с каменным лицом кружится с чешкой прима-танцору института нельзя ошибиться... А худенький Груздин стоит, прижавшись к окну и на лице просто написано: "Как хорошо, что все так замечательно организовалось". Разве не счастье вальсировать с Богом, ловить на себе восторженные взгляды?

- Какая она красивая, Дим...

- Сегодня очень, - соглашается с женой Маленький.

- Ты знаешь, она героиня.

- Может быть.

- Я бы так не смогла.

- Тебе и не надо, - кривит душой Дима.

- А ты никогда не разлюбишь меня за то, что я такая?

- Никогда, - очень твердо отвечает он.

Танец кончился. К ним подходит Креймер с Ниной, - Мадам Нинель, торжественно говорит Маленький, - в честь вашего присутствия и во имя студенческих воспоминаний я.,тряхну сейчас юностью.

Он исчезает и возвращается с гитарой. За ним идет ее владелец бородатый кубинец. Потом еще кто-то, Дима пробующе прошелся по струнам, озорно подмигнул заволновавшемуся Груздину и запел высоким баритоном: Природа-девушка успела Нагородить без счета тайн.

Двадцатый век, ты больно смелый, Поди попробуй, отгадай!

Раскрой, биолог, все секреты.

Врывайся мыслью в микромир, На все загадки там ответы И все причинности причин, Так будь искателем до гроба И помни истину одну: Ты сам сильней любого бога, Тебе плевать на сатану!

Настанет время, братцы-люди, Природа-девушка сама На предложенье Человека Покорно скажет: я твоя...

Температура в прозрачных секциях колеблется от 30 до 35 градусов тепла. Комнатные климатизеры безотказно пережевывают воздух.

Боб лежал на алюминиевой раскладушке и грустно смотрел на веревочную лестницу, уходящую под высокий потолок. В углу валялись нетронутые финики.

Дима погладил низкий выпуклый лоб.

- Что, дружище, тяжело?

"Почти человек" жалобно вскрикнул: Маленький был не очень силен в терапии, но вид у Боба был никудышный элементарно. Поэтому Дима просто махнул рукой на вопрос вошедшего лаборанта.

Запахло спиртом. Боб хорошо знал, что за этим последует, и попытался улизнуть. Но сил было слишком мало.

- Потерпи еще разок, Бобби, - ласково попросил Дима.

Он придерживал Боба, пока активатор "К" перекочевывал в обезьяний организм, и без того разрушенный метастазами.

- Ничего себе лечим, - невесело пошутил лаборант, массируя место инъекции.

Затем активатор был введен двум группам животных.

Первой - после предварительного онкогенного облучения.

Второй - до него.

На этом эксперименте возня с активатором "К" будет окончена. Собственно, они даже вынуждены прекратить дальнейшие исследования: вытяжка активатора, взятая у Джеммы, почти иссякла.

На обратном пути Дима зашел в стационар подстегнуть себя морфием. Даже у здорового Белинского вид - как с похмелья. Еще бы, за последние два месяца грузовик четыре раза подъезжал к спрятанному в дальнем углу городка моргу.

А о себе и говорить не приходится. На днях Креймер сказал, что с такими нервами Диме надо было идти в портные.

А он и сам знает, что скоро менять профессию... и местожительство тоже.

Белинский подсовывает брошюру - перевод с английского. Дима просматривает ее.

- Сахар как носитель онкогенности. Вообще-то исследoвание выглядит убедительно, - робко говорит Белинский.

- За две тысячи лет до нашей эры, - цедит Маленький, - индусы учили, что рак развивается из желчи, воздуха и слизи. Теперь канцерогенные вещества находят в алюминиевой посуде и выхлопных газах, в табаке, цветной капусте, помидорах и, как видишь, добрались до сахара. Пора бы поумнеть, тебе не кажется?

Белинский вздохнул и забрал брошюру.

Дима потянулся в окно к дереву, смял кучу иголок.

- Не кисни, мы все равно сломаем ЕМУ клешню, но в своих мемуарах ты обязательно упомяни, что я очень любил запах молодой хвои.

Белинский досадливо отмахнулся, а Дима замурлыкал: Неистов и упрям, Гори, огонь, гори.

На смену декабрям приходят январи...

Отсрочка кончилась быстрее, чем дyмaла Нина. Где-то она слышала, что изотопы действуют очень индивидуально, иногда форсируя болезнь. Сегодня она перешла на бульон и сливки. Что поделаешь, если это ИНОГДА пришлась как раз на нее. Такая уж, видно, индивидуальная. Илья напрасно горячится. Когда-нибудь он скажет ей спасибо. Теперь надо видеться еще реже. А скоро она уедет куда-нибудь, далеко-далеко... от Невы, от близкого, рукой достать, неба, от себя...

Старуха жадно ловила каждое слово сына. Она не знала, что отвечали ему. Она плохо слышала и то, что говорил он.

Но когда речь идет о сыне, об ее единственном сыне, причем здесь уши? Она слышала главное. Словно в гору, спотыкаясь, падая, полз разговор Ильи с этой женщиной. Теперь он почти все вечера проводит дома. Зато это имя Нина - падает в трубку так тяжело, что у старухи начинают звенеть суставы в коленках. Она всегда просила своего бога самому выбрать женщину для Ильи. Она долго приставала к нему, - и вот он сделал выбор. Как она ненавидит эту женщину!

Илья Борисович придавил телефон и окyрок почти одновременно.

Старуха поджала губы.

- В последнее время ты много КУРИШЬ. Или в твоем институте научились делать новое сердце - - Что? - переспросил Илья Борисович.

- Говорю, куришь много.

Он приоткрыл балконную дверь.

- Тебе лучше не оставаться по вечерам дома, Илья, - деревянным голосом сказала старуха.

- Она не хочет видеться чаще, - механически ответил Креймер.

Он вышел на балкон, прямо под падающий снег.