Николай Шагурин - Эта свирепая Ева (Сборник)

20 июля

В зачитанном докладе была в общих чертах и очень кратко изложена суть идей профессора Румянцева: возможность создания волн особого рода, которые автор условно назвал «антиэнергией».

Шум поднялся ужасный. В перерыве кулуары симпозиума гудели, как растревоженная пасека. Идея профессора Румянцева, как и всякая новая, ошеломляющая своей необычностью мысль, нашла своих сторонников и противников. Последние оспаривали ее с таким ожесточением, что можно было подумать, будто дело происходит во времена Галилея. Идею эту называли безумной и даже еретической. Но средневековые еретики брали под сомнение существование бога, а тут дело было посерьезнее: роль бога играло первое начало термодинамики, с которыми вступала в противоречие «безумная» идея профессора Румянцева. Нашлись, конечно, ученые мужи, занявшие нейтральную позицию: поживем-увидим…

Пресс-конференция

Не случайно на пресс-конференции после закрытия симпозиума большая часть вопросов была задана Кудоярову. Вот некоторые вопросы и ответы на них:

Жанна Лярош. (Газета «Фигаро». Париж). Идею профессора Румянцева некоторые называют «безумной», его открытие «фантастическим». Как вы относитесь к этим утверждениям?

Кудояров. Что касается «безумности» идеи, то разрешите напомнить вам, что такой ярлык уже не раз в истории навешивался на гипотезы, позже получившие все права гражданства и составившие этапы в развитии науки. По этому поводу хорошо сказал великий физик нашей эпохи Нильс Бор: «Идея безумна, но нужно выяснить, достаточно ли она безумна, чтобы быть истинной».

О «фантастичности». Мы живем в такое время, когда фантастику следует искать не в романах, а в научных отчетах академий и институтов. Я могу перечислить ряд гипотез, которые каких-нибудь 10-15 лет назад считались ненаучными. Сегодня они являются предметом серьезного исследования и освещаются в печати без тени иронии.

К слову сказать, я познакомился с откликами в зарубежной прессе на доклад профессора Румянцева. Их тон объективен и в общем-то серьезен. Неприятен только душок сенсационности. Господа корреспонденты! Сенсации в науке — дурной тон, всякая шумиха науке противопоказана, и я просил бы вас учесть это.

Томас Нэш. (Газета «Трибюн», Лондон). Почему советская наука проявляет столь пристальный интерес к ураганам? У вас даже есть специальный институт тайфунологии, какого нет в других странах. А между тем ураганы в Советском Союзе крайне редкое явление.

Кудояров. В последнем вы правы. У нас наблюдаются два вида ураганов — на Дальнем Востоке — тайфуны, и в Новороссийске — знаменитая бора. Но не следует забывать, что СССР — великая морская и авиационная держава, наши корабли бороздят все моря и океаны земного шара, наши самолеты летают в самые отдаленные его уголки. Они страдают от этих ураганов, и уже этой одной причины достаточно, чтобы наши ученые интересовались проблемой борьбы со стихиями. Я уже не говорю о множестве других причин, так как о них уже было сказано в зачитанном мною докладе профессора Румянцева. Могу только сожалеть, что господин корреспондент, по-видимому, пропустил этот доклад (смех в зале).

Христина Стэд. (Газета «Таймс», Канберра, Австралия.) Скажите, пожалуйста, правда ли, мистер Кудояров, что вы пишете фантастические романы? Как это отражается на вашей научно-исследовательской работе?

Кудояров. Хитрый вопрос (смех в зале). Да, пишу. Но что же? Многие видные ученые у нас и за рубежом отдали дань этому литературному жанру. Назову хотя бы астронома англичанина Артура Кларка, биолога Айзека Азимова и астрофизика Фреда Хойлав Америке, у нас в СССР — геолога Обручева и палеонтолога Ефремова, ныне покойных.

Что же касается области, в которой я работаю, то недавно один журналист на страницах очень распространенного научно-популярного издания заявил: «Оставим пока борьбу с тайфунами фантастам». Ну что же, фантасты поднимают брошенную перчатку (аплодисменты), ибо, как сказал Жюль Берн, этот великий романтик науки: «Нет такой, самой смелой фантазии, которую человек не мог бы осуществить».

Ганс Бем. (Журнал «Штерн», Гамбург). Господин Кудояров, вы считаете, что проблема укрощения ураганов близка в разрешению? Как это будет выглядеть? Каков принцип действия установки «Перехватчик ураганов?»

Кудояров. На первый вопрос уже отвечено в докладе профессора Румянцева. На второй — отвечать преждевременно. Представьте себе, что Уатт, увидав, как пар поднимает крышку чайника, понесся бы сразу брать патент на паровую машину. Так не бывает.

В данном случае профессору Румянцеву удалось построить математическую модель аппарата, вырабатывающего «антиэнергию». Затем была создана реальная модель «Перехватчика ураганов». Теперь дело за практическим экспериментом.

Здесь речь шла о двух различных вещах: об открытии профессора Румянцева и об изобретении аппарата «Перехватчик ураганов». Для тех гостей симпозиума, которые недостаточно ясно представляют себе различия между этими понятиями, могу пояснить: открытием называется установление новых закономерностей в природе, доселе неизвестных, а изобретением — создание технических устройств на основе того или иного открытия. Принцип действия «ПУР» основан на открытии профессора Румянцева, а конструктивное решение установки разработано его сотрудниками.

Теперь дело за экспериментом, ведь это пробный камень, на котором испытывается жизненность открытия. Но это будет эксперимент уже не в лабораторных условиях, а непосредственно на природе,1 в океане. Если он увенчается успехом, то никто не станет делать секрета из открытия профессора Румянцева, ведь в этом заинтересовано все человечество.

Конрад Стыпулковский (Газета «Людове новины», Варшава). Как вы смотрите на проект укрощения ураганов с помощью атомного взрыва?

Кудояров. Этот проект, предложенный некоторыми американскими учеными, трудно признать состоятельным. «Сила взрыва сброшенной в центр урагана атомной или водородной бомбы переместит воздушные массы, и если ураган не утихнет совсем, то по крайней мере свернет в сторону от материка», — утверждали они. Однако было бы наивно думать, что взрыв атомной или водородной бомбы мог усмирить ураган, потому что энергия, сосредоточенная в урагане, в тысячи раз больше, чем энергия высвобождающаяся при взрыве самой большой атомной бомбы. Попытаться провести подобный эксперимент было бы равносильно попытке остановить штормовую волну струей из пожарного шланга.

Добавлю, что такое «лекарство» могло бы оказаться хуже самой болезни: весьма вероятно, что атомный взрыв только усилил бы циркуляцию воздушных масс и мог бы направить ураган в сторону населенных пунктов. Отравление воздуха и воды продуктами радиоактивного распада — слишком дорогая цена за подобный эксперимент. Говоря образно, это был бы «мяч в свои ворота».