Стэнли Вейнбаум - Антология мировой фантастики. Том 5. Контакт. Понимание

Вот и дверь жилища, которое он выбрал для себя среди множества пещер, вырезанных в стенах кратера. Он вошел к себе. В глубине помещалась детская, она же и мастерская; неразумная, но упрямая надежда влекла его в самый дальний угол.

И, как всегда, понапрасну. Ни единый красноватый росток не проклюнулся, никакой надежды на будущее. Зерно не проросло, близок час, когда всякая жизнь на родной планете угаснет. С горечью Л'ин отвернулся от детской грядки.

Съесть бы всего несколько сот молекул любой медной соли — и зерна, зреющие в нем, могли бы дать ростки. Или прибавить те же молекулы к воде, когда поливаешь грядку, — и проросли бы уже посеянные семена… Каждый из племени Л'ина носил в себе и мужское и женское начало, каждый мог и в одиночку дать зерно, из которого вырастут дети.

Но, как видно, не суждено…

Л'ин склонился к тщательно сработанному перегонному аппарату, и оба его сердца тоскливо сжались. Сухой лишайник и липкая смола все еще питали собою медленный огонь, и медленно сочились из последней трубки и падали в каменную чашу капля за каплей. Но и эта жидкость не издавала хотя бы самого слабого запаха медной соли…

Остается еще один путь, он труднее, опаснее. Старинные записи говорят, что где-то под самым сводом, где воздух уже слишком разрежен и дышать нельзя, есть вкрапления меди. Значит, нужен шлем, баллоны со сжатым воздухом; и еще крючья и скобы, чтобы взбираться по разъеденной временем древней дороге наверх, и еще — инструменты, распознающие медь, и насос, чтоб наполнить баллоны. Быть может, он найдет медь для возрождения. Задача почти немыслимая — и все же надо справиться. Его племя не должно умереть!..

Внезапно в пещере раздался пронзительный свист. В энергополе над створчатым шлюзом свода появился метеорит — и, видно, огромный! Л'ин кинулся вперед и прижал пальцы к решетчатой панели. Решетка на миг засветилась, значит, метеорит вошел в кратер. Л'ин опустил руку, чтоб створы шлюза вновь сошлись, и заторопился к выходу. Быть может, Великие добры и, наконец, отозвались на его мольбы. Раз он не может найти медь у себя дома, они посылают ему дар извне. Быть может, метеорит так велик, что еле уместится в ладони!..

Блеснул огонек — но не так должен бы вспыхнуть такой большой метеорит, врезаясь в сопротивляющийся воздух. До слуха наконец донесся сверлящий, прерывистый вой — метеорит должен бы издавать совсем не такой звук. Гость не падал стремглав, а опускался неторопливо, и яркий свет не угасал позади, а был обращен вниз. Но это значит… это может означать только одно — разумное управление. Ракета!!!

Такая машина могла прилететь только со сказочной планеты, что находится над его родным миром, либо с тех, которые обращаются вокруг Солнца по другим орбитам. Но есть ли там разумная жизнь?

Он мысленно перебирал в памяти записи, оставшиеся со времен, когда предки летали к соседним планетам. На второй планете жили только чешуйчатые твари, скользящие в воде, да причудливые папоротники на редких клочках суши. На планете, вокруг которой обращается его родной мир, кишели звери-гиганты, а сушу покрывали растения, глубоко уходящие корнями в почву. Четвертую планету населяли существа более понятные: жизнь здесь не разделялась на животную и растительную. Комочки живого вещества, движимые инстинктом, уже стягивались в стайки, но еще не могли общаться друг с другом. Да, скорее всего, именно этот мир стал источником разума. Если каким-то чудом ракета все же прилетела из третьего мира, надеяться не на что: слишком он кровожаден, это ясно из древних свитков, на каждом рисунке огромные свирепые чудища раздирают друг друга в клочья…

Корабль опустился поблизости, и Л'ин, полный страхов и надежд, направился к нему, туго свернув хвост за спиной.

Увидав у открытого люка двух пришельцев, он тотчас понял, что ошибся. Эти существа сложены примерно так же, как и он, хотя гораздо крупней и массивнее, и, значит, — с третьей планеты. Они озирались по сторонам и явно радовались, что тут есть чем дышать. Потом одно из них что-то сказало другому. Новое потрясение!

Оно говорит внятно, интонации явно разумны, но сами звуки бессмысленное лопотанье. И это — речь?! Л'ин собрал свои мысли в направленный луч.

И опять потрясение. Умы пришельцев оказались почти непроницаемы, а когда он, наконец, нашел ключ и начал нащупывать их мысли, стало ясно, что они его мыслей читать не могут! И однако они разумны. Но тот, на котором он сосредоточился, наконец его заметил и порывисто ухватился за второго. Слова по-прежнему были корявые, нелепые, но общий смысл сказанного лунный житель уловил:

— Толстяк, что это такое?!

Второй пришелец обернулся.

— Не поймешь. Какая-то сухопарая обезьяна в три фута ростом. Тощий, а по-твоему, она не опасная?

— Навряд ли. Может быть, даже разумная. Этот купол строили не люди.

И пришелец, который назывался Тощим, хотя с виду был большой и плотный, обратился к лунному жителю:

— Эй! Ты кто такой?

— Л'ин, — ответил тот, подходя ближе, и ощутил в мыслях Тощего удивление и удовольствие. — Л'ин. Я — Л'ин.

— Похоже, он тебя понимает, — проворчал Толстяк. — Любопытно, кто прилетал сюда и обучил его английскому?

Л'ин немного путался, не сразу удавалось различить и запомнить значение каждого звука.

— Не понимает английскому. Никто прилетал сюда. Вы…

Дальше слов не хватило, он шагнул поближе, показывая на голову Тощего и на свою. К его удивлению. Тощий понял.

— Видимо, он читает наши мысли.

— Ишь ты? А может, эта обезьяна все врет?

— Ну, вряд ли. Посмотри-ка на тестер: видишь, какая радиоактивность? Если бы здесь побывали люди и вернулись, об этом бы уже всюду кричали… Интересно, насколько он разумен.

Не успел Л'ин составить подходящий ответ, как Тощий нырнул в люк корабля и вновь появился с пакетиком под мышкой.

— Космический разговорник, — объяснил он Толстяку. — По таким сто лет назад обучали английскому марсиан. — И обратился к Л'ину: — Тут собраны шестьсот самых ходовых слов нашего языка. Смотри на картинки, а я буду говорить и думать слова. Ну-ка: один… два… понимаешь?

Толстяк Уэлш некоторое время смотрел и слушал и отчасти потешался, но скоро ему это надоело.

— Ладно, Тощий, можешь еще понянчиться со своим туземцем, вдруг узнаешь что-нибудь полезное. А я пойду осмотрю стены, любопытно, что тут есть радиоактивного.

И он побрел прочь, но Л'ин и Тощий этого даже не заметили. Они поглощены были нелегкой задачей — найти средства общения.

Казалось бы, за считанные часы это неосуществимо. Но Л'ин появился на свет, уже владея речью чрезвычайно сложной и высокоорганизованной, и для него столь же естественной, как дыхание. Усиленно кривя губы, он один за другим одолевал трудные звуки чужого языка и неизгладимо утверждал в мозгу их значение.