Игорь Николаев - 1919

Дорогу еще невиданным на полях войны колоссам проложат тяжелые французские и американские гаубицы на самоходных лафетах. За ними пойдут тысячи юрких «Рено» с короткими 75-мм гаубицами Шнейдера, а также «Шершни», новейшие танки производства «Уильям Фостер энд Компани». Замкнут шествие стада танкеток Форда. Не останется без дела и новое детище Армстронга и Уитворта — усовершенствованные «девятки», бронированные транспортеры пехоты, несущие по взводу «томми» внутри.

И очень много артиллерии.

Шесть артиллерийских дивизий. Двадцать полков тяжелой артиллерии на тракторной тяге. Восемь полков артиллерии большой мощности от 240 мм, численностью более семисот орудий.

Больше не будет многодневных, а то и многонедельных обстрелов, демаскирующих намерения атакующих лучше всяких шпионов. Артподготовка запланирована очень короткой, без всякой пристрелки, но предельно интенсивной и точной. Однако, после первого огневого шквала «бог войны» продолжит свою разрушительную работу, направляемый по беспроводной связи всевидящим оком воздушной разведки и радиотанками с земли.

Еще недавно привычных лошадей окончательно заменят десятки тысяч автомобилей, от легких разведывательных машин до американских многоосных тяжелых грузовиков.

Даже небо принесет немцам смерть. Легкие бомбардировщики Де Хэвиленда и Бреге разбомбят штабы, склады, узлы дорог и резервы. Бронированные штурмовики, оживленные гением молодого инженера-хоккеиста «Саламандры», повиснут над полем боя, расчищая дорогу пехоте и терроризируя противотанковые батареи. Самолеты же сбросят прорвавшимся частям патроны и еду. К операции привлекаются свыше трех тысяч самолетов, планируется одновременное ведение в бой сотен машин и бомбометание, исчисляемое десятками тонн в день.

После прорыва укрепленной полосы тяжелой артиллерией и штурмовыми частями, в бой вступит второй атакующий эшелон. Вслед за танками изрытую воронками и траншеями область пройдут вездеходные машины — не менее десяти на километр фронта. Они также будут снабжены мостиками для преодоления окопов обычными грузовиками, идущими позади. Слава богу, теперь легкие подвижные трактора, которыми так восхищался еще год назад генерал Фуллер, имеются в достатке. Они же будут доставлять прямо в пекло боя топливо и боеприпасы, эвакуировать подбитые танки.

Флот планирует отвлекающую операцию, при удаче они выбросят германские войска с клочка еще удерживаемого ими бельгийского побережья.

Кроме того, американцы намерены испытать судьбу с самоубийственной авантюрой — десантом с… воздуха. Одновременно с фронтальным наступлением основных сил тысяча переоборудованных для несения пехоты тяжелых «Хендли Пейджей» и «Де Хэвилендов» при поддержке истребителей и штурмовиков сбросят в ближний немецкий тыл лучшую дивизию — двенадцать тысяч человек, больше двух тысяч одних пулеметов, отсекая немецкие резервы. Замысел, конечно, дерзкий до безумия, но вдруг что-нибудь да получится?

Объединенный всесокрушающий удар пятью союзными армиями — британской, двумя французскими и двумя американскими — позволит, наконец, достичь уверенного прорыва обороны немцев и развить наступление до полной победы.

Более никаких «живых волн» с винтовками на плече, косимых парой пулеметов, и захлебывающихся в грязи танков, пришло время торжества новейшей техники и взаимодействия родов войск.

И эта безумная война, наконец, закончится…

— Можем ли мы быть уверены, что немцы не осведомлены относительно наших планов? — уточнил премьер.

— Увы, это весьма сомнительно, — честно ответил фельдмаршал. — Они безусловно знают, что будет удар, его неизбежность продиктована самим характером противостояния. Но они почти наверняка не знают — где. Конфигурация линии фронта не позволяет определить стратегически важный участок, на который мы будем вынуждены перенести все свои усилия. Фактически, принимая во внимание наши меры по соблюдению секретности и маскировке, единственный путь для них — раскрыть наши намерения через воздушную разведку. Однако, мы должны поблагодарить Сопвича, Мартина, Хэндесайда, и наших славных авиаторов, которые закрыли небо для бошей. Они уже давно не осмеливаются на глубокую разведку.

— И все-таки, я в сомнениях, — неожиданно признался Ллойд Джордж. — Разумеется, сейчас уже поздно перекраивать образ действий, но все же… Не был ли план «глубокого прорыва» генерала Фуллера более эффективным?

— Это очень хороший план, — спокойно и без паузы ответил военный политику. — У него есть лишь один недостаток… — он на мгновение умолк, подыскивая наиболее адекватную формулировку.

Премьер вежливо приподнял бровь, ожидая ответа.

— Это прекрасный план, — повторил Хейг. — Но это план будущей войны. Для той же, что мы ведем сейчас, стратегия «глубокого прорыва» непосильна. У нас нет для нее достаточного количества нужной техники, автомобильного транспорта и главное — надлежащего управления. Единое командование работает гораздо лучше, чем могло бы быть, но гораздо хуже чем хотелось бы. Маршал Фош искренне считает, что каждый, кто не держит в руках «Шоша» или «Лебеля», относится к вспомогательному персоналу великой французской армии. Мистер Першинг, как и положено янки, желает победить всех в одиночку и отплатить немцам за потери минувшего года. «Глубокая» моторизованная атака по штабам захлебнется в первые же два дня из-за технических потерь и несогласованности действий. «Змеи» подполковника Джонсона и «кегрессы», увы, до сих пор не оправдывают надежд. Не стоит соревноваться с немцами, играя в тактическую гениальность, следует воспользоваться нашими традиционными козырями.

— Вы все-таки верите в то, что наши батальоны по-прежнему больше немецких? — с усмешкой спросил премьер.

— Безусловно, — церемонно ответил фельдмаршал. — Позвольте вопрос, к чему этот разговор? Механизм одобрен, организован, взведен и запущен, менять что-либо поздно. Что мы, собственно, обсуждаем?

Хейг хотел было закончить напоминанием того, что в преддверии грядущей операции его время крайне ценно и никак не может тратиться на пустые разговоры ни о чем, но решил, что это было бы излишним. Впрочем, старый опытный политик Джордж отчетливо прочитал невысказанное замечание командующего в складках на его высоком лбу и сардонической улыбке под пышными усами.

Премьер присел в соседнее кресло и пригладил пышный складчатый галстук, собираясь с мыслями.

— Видите ли, друг мой… — заговорил он, неожиданно понизив голос, так, словно действительно обращался к старому доброму товарищу. — Я думаю, мои колебания простительны, учитывая важность момента. И прежде чем … механизм… сработает, я хочу убедиться, что вы понимаете уровень ставок. Что больше не будет ни ошибок, ни, тем более, провала.