Роджер Желязны - Миры Роджера Желязны. Том 5

— Ты — камень или мох? — спросил он, борясь за то, чтобы не сдвинуться с места, и чувствуя, что явно проигрывает в этом состязании. Он понимал, что если сделает хоть один шаг, то второй пойдет уже легче. Его воля будет сломлена, и каменная штуковина сделает с ним все, что захочет.

— Говорят, что нас двое, хотя на самом деле мы — один. А ты — упрямая тварь! Впрочем, это тоже хорошо. Однако дольше тебе не удастся мне противиться.

Это была правда. Его правая нога уже пыталась действовать по своей воле, и Валет понимал, что через мгновение так и случится. Пришлось пойти на компромисс.

Развернув свой корпус, он сдался психическому давлению, но шаг, который он сделал, был сделан скорее вправо, чем вперед.

Затем его левая нога стала настоятельно требовать шага в направлении камня. Сопротивляясь и в то же время подчиняясь, он опять двинулся в сторону и лишь немного вперед.

— Отлично! Хоть ты и не идешь ко мне по прямой, ты все равно рано или поздно приблизишься вплотную!

На лбу Валета выступил пот — с таким упорством он бился за каждый шаг. И, тем не менее, продвигался вперед по суживающейся спирали, все время двигаясь против часовой стрелки к тому, кто так настойчиво призывал его к себе. Он потерял счет времени, истекшему в этом поединке. Он забыл обо всем: о своей ненависти, о голоде, о жажде, о любви. Во всей Вселенной их было только двое — он и этот розовый валун. Напряжение, соединявшее их, наполняло воздух подобно монотонному звону, который в конце концов делается неразличимым для слуха именно благодаря своему постоянному присутствию и становится как бы неотделимой частью общего порядка вещей.

Казалось, будто сражение между Валетом и тем — другим — тянется вечно.

Затем нечто новое вошло в крошечную Вселенную их противостояния.

Сорок или пятьдесят мучительных шагов (Валет давно потерял им счет) привели его к точке, откуда он мог разглядеть дальнюю сторону валуна. И тут его сосредоточенность на воле к победе чуть не рухнула, поддавшись буре эмоций, которая почти заставила сдаться на милость упорного давления другой воли.

Он пошатнулся, увидев кучу скелетов, лежавших позади светящегося валуна.

— Да. Я должен был поместить их там, чтобы новоприбывшие не пугались и не уклонялись от захода в зону моего влияния. Именно здесь ляжешь и ты, мой пузырь, наполненный кровью!

Восстановив способность к самоконтролю, Валет продолжил схватку — куча костей стала весьма ощутимым стимулом для новых усилий. Своим медленным зигзагообразным ходом он обошел валун с тыла, миновал кости и пошел дальше тем же крестным путем. Скоро он вновь оказался перед камнем, как это было в начале, но только теперь футов на десять ближе к нему. И снова движение по спирали, и снова приближение к тыловой части валуна.

— Должен сказать, что на тебя я потратил куда больше времени, чем на остальных. Впрочем, ты ведь первый, который придумал ходить по кругу, прежде чем сдаться.

Валет не ответил, так как, обходя валун сзади, он внимательно изучал мрачные останки. Делая этот обход, он заметил, что мечи и кинжалы, металлические пряжки и части перевязей лежали целыми и невредимыми; одежда же и другие ткани совсем или наполовину сгнили. Тут же на земле валялась разная мелочь, высыпавшаяся из нескольких заплечных мешков и котомок. Хотя при тусклом свете звезд Валет не мог разглядеть, что это за вещи, ему показалось, что среди костей он видит кое-что, дарующее ему слабенькую надежду.

— Еще один круг, и ты придешь ко мне, маленькая тварь. Вот тогда-то ты и коснешься меня.

С каждым новым витком Валет все ближе подходил к покрытой розовой плесенью поверхности валуна. С каждым сделанным шагом валун казался Валету все больше и больше, а излучаемый им слабый свет делался все слабее и слабее. Как ни вглядывался Валет в камень, он не мог выделить там никакой точки, которая обладала бы собственной люминесцентностью. Свечение было свойством всей поверхности в целом.

И снова перед ним фронтальная часть валуна, но теперь она уже так близка, что до нее можно легко доплюнуть. Еще несколько шагов, и теперь уже, вытянув руку, можно пощупать бока каменного чудища.

Валет перебросил клинок в левую руку и нанес сильный удар, вспоровший мшистую оболочку. Из разруба выступили слизь.

— Так ты меня не ранишь. Да и вообще, где тебе нанести мне увечье!

Валет снова увидел скелеты, но теперь он находился уже так близко к валуну, что различал все детали его поверхности, которая вблизи выглядела, как разъеденная раком плоть. Он ощутил жестокий голод, терзающий его каменного врага. На ходу Валет ногами разгребал кости, слыша, как они хрустят под подошвами сапог. Сейчас он был почти прижат к тыльной части валуна.

И в это мгновение Валет наконец увидел то, что так жаждал увидеть, и, собрав все силы, заставил себя сделать еще три коротких шажка, чтоб поднять эту вещь с земли. Движения Валета напоминали движения человека, идущего навстречу урагану. От смертельно опасной для него поверхности камня Валета отделяли считанные сантиметры.

Собрав волю в комок, он дотянулся до заплечных мешков и, работая клинком и пальцами свободной руки, подтащил их к себе. Он даже успел прихватить и те полусгнившие плащи и куртки, что валялись у самых его ног.

Однако последовавший за этим нажим чужой воли был слишком силен. Валет почувствовал, что его неодолимо тянет назад и что плечо его уже коснулось покрытого лишайником камня.

Он попробовал оторваться, хотя и знал наперед, что из этого ничего хорошего не выйдет.

Сначала Валет не почувствовал ничего особенного. Затем в плече, там, где оно касалось камня, возникло неприятное ощущение ледяного холода. Оно продержалось недолго и быстро ушло, не оставив и признака боли. Валет попытался было пошевелить плечом, но оно, как оказалось, полностью онемело.

— А ведь не все так страшно, как ты думал, верно?

На Валета внезапно обрушилась волна темной дурноты, как случается с человеком, если он просидит несколько часов, не вставая, а затем резко поднимется. Головокружение ушло, оставив после себя совершенно новое ощущение — будто из плеча у него вытащили какую-то затычку и теперь его силы медленно вытекают через дыру. С каждым ударом сердца становилось все труднее сохранять ясность мысли. Онемение постепенно распространялось на спину, ползло вниз по руке. Было неимоверно трудно заставить правую руку подняться и нашарить висевшую на поясе сумку. Валету показалось, что он роется в ней уже несколько столетий.

Поборов почти неодолимое желание закрыть глаза и опустить голову на грудь, Валет свалил перед собой всю кучу собранного тряпья. Левой рукой, которая к этому времени почти вся онемела, но еще продолжала сжимать рукоять меча, он подтащил клинок к этой куче и изо всех сил ударил по стали кремнем. Искры весело заплясали по сухой материи, но Валет продолжал их высекать даже тогда, когда тряпье уже затлело.