Кайл Иторр - Искусство - вечно (фрагмент)

Черно-белая страна,

Черно-белая война

День и ночь сплелись в одно,

В клеток черно-белый сон...

Безмолвие оглушило его. Орас медленно открыл глаза - и не увидел ничего. Кроме дракона, внимательно склонившего голову к правому плечу. Чешуя ящера казалась черной во тьме безлунной ночи - пламя давно исчезло, а цветов маг по-прежнему различать не умел. "Неплохо, совсем неплохо," - наконец сообщил дракон. Не было сказано ни слова, но Орас ясно расслышал низкий, мощный голос, "говоривший" на безукоризненном арабском с неожиданно мягким акцентом. - Почитаю за честь доставить тебе удовольствие, - пожал плечами маг. - Могу я поинтересоваться, что один из представителей царственного рода Крылатых делает в Берберии? "Примерно то же, по всей вероятности, что и один из представителей царского рода Леона, - отозвался дракон. - Живет." Орас прищурился. Подобные намеки на свое происхождение он ранее уже слышал; и если ящер не лгал... "Крылатые не имеют привычки обманывать, - мысленно заметил дракон, и магу послышалась тончайшая нотка обиды. - Кое о чем умолчать - это да, но ложь, эта грубая насмешка над тонким искусством беседы, не входит в наши обычаи." - Припадая к стопам твоим, умоляю о снисхождении, о достойнейший, - поклонился юноша. Почему-то слова, которые он произносил не один десяток раз, совершая мелкие ошибки - как было принято на Востоке, - показались чересчур цветистыми и выспренними. Словно то, что Крылатый признал в нем магрибинца, человека с Запада, что-то изменило... Хотя, быть может, и изменило. "Могу я проявить ответное любопытство и спросить, что обладателю мощи нужно в этом странном месте?" - прозвучала мысль ящера. - Конечно, - сказал маг. - Мне нужно было взять свой выигрыш. А заодно - понять, стоил ли он риска. "Не сочти за нескромность, но что это за выигрыш?" - Способность выражать в словах мысли, для этого не предназначенные. Способность видеть то, что недоступно взору, простому или колдовскому. Способность слышать звуки, которых нет. Способность чувствовать... "Мы, Крылатые, называем это несколько иначе, - прервал дракон. - Мы зовем обладающих подобными дарами - Несущими Огонь. Для человека, пускай даже мага и чародея, этот огонь легко может обратиться в огонь погибельный, вроде того, что двадцать шесть столетий назад поразил два города в долинах Ханаана." Название это мало что сообщило Орасу, но виду он не подал. - Говоришь, это опасно для человека? А как насчет иных существ - вас, Крылатых, например? Ящер фыркнул, как мог бы фыркнуть на атакующего его мышонка большой, ленивый кот (если представить себе кота весом со здоровенного нубийского буйвола). "Драконы не боятся огня."

12. Главная добродетель женщины

- И зачем мы только сюда через всю Андалузию перли? Ни тебе добычи, ни доброй драки... - Голову на плечах сберег, Рико? - Головой сыт не будешь, Исси, - скривился сигнальщик. - Ты-то ладно, тебе что на парад, что в засаду... а у нас работа другая. Исидора предпочла не услышать, как Рико назвал ее, но мысленно сделала зарубку. Вторую за сегодня. - У вас? - с преувеличенным удивлением уточнила она. - У твоей наемной братии, хочешь сказать? - А то ты не знаешь. - Чего ж тут знать. Твои старшие братья в солдатах удачи обретаются, а ты на службу к Катарине подался. Ежели вдруг заработок подоспеет, который солдату каталонской армии не по рылу да чину, так ты живо им весть подаешь. Не один ты, Рико, такой умный, многие устраиваются... - Но не ты. - А мне незачем, - ласковая улыбка Исидоры заставила лошадь собеседника споткнуться, - я свое так получаю. Нелегко быть лучшим, но уж если стал - с этого немало иметь можно. Я - стала. Могла бы и титул выбить, Катарина мне дважды предлагала, да на кой дьявол вообще нужны эти титулы? Мужа разве что найти, богатого и знатного - так ведь не нужен мне он! Исидора не особо откровенничала с подчиненными. Рико она знала дольше многих, но доверяла ему ровно на восемь грошей. На дневное жалование сигнальщика. Более дорогими вещами, тем более собственными секретами, начальница каталонской конницы делиться не собиралась. О чем он отлично знал, потому и не задал ни одного из четырех вопросов, вертевшихся на языке. Зато спросил: - Ты была на берегу, когда?.. - Нет. Я сверху смотрела, с перевала. - Это правда? Ну, насчет драконов... - Чушь. Дракона я несколько лет назад видела. - Рико сдавленно выругался, и она усмехнулась: - Издали видела. Миль с трех. Крупная бестия, не спорю, темно-зеленая такая, с хвостом будет шагов тридцать, а крылья за пятьдесят, и быстрая - ловчего сокола обгонит. Такому корабль потопить и впрямь недолго. Полдюжины - тоже, пожалуй. Но не сотню. - А другие рассказывали... - Ты еще денек-другой подожди да поброди по тавернам, они тебе со всеми подробностями расскажут, что сами верхом на дракона сели и спалили берберский флот. Особенно иберы, больших хвастунов свет не видывал. Не было там драконов. - Исси, но ведь огонь с небес - был? Третья зарубка. Длинный бич, разворачиваясь, свистнул в воздухе и ударил Рико в грудь. Тот успел заметить движение и попытался уклониться, но и только. Стеганая куртка лопнула, кожа разошлась, ребра хрустнули. Сигнальщик рухнул с седла, потеряв сознание. Добивать его Исидора не стала. Командир легкой конницы, при старой Империи носившая бы звание "префекта" и золотую перевязь, а теперь довольствующаяся серебряными шпорами и поясом, - она была слишком горда, чтобы, согласно древней мудрости наемников, не оставлять поверженного противника в живых. Однако грозное прозвище свое, Фурия, она заработала не столько количеством трупов на своем жизненном пути, сколько количеством сведенных ею с ума. Отчасти - неуправляемой и необъяснимой безжалостностью, отчасти - подобными, еще менее объяснимыми вспышками милосердия. Первым стал ее приемный отец и первый наставник. Второй наставник оказался вторым. Дальше Исидора училась сама. Выучилась многому: в свои двадцать шесть она пока не встречала во всей Испании равных себе. Кое о ком слышала, одного даже видела, но по-настоящему сойтись с Тараном не довелось. Исидора не огорчалась. Не напрасно ведь говорили иные мудрецы "терпение есть главная добродетель женщины".

13. Один в поле не воин

Андалузские трубадуры распевали эту песенку еще много лет после победы. Мелодия совсем не была похожа на традиционные испанские и латинские, но уж больно популярной стала тема, чтобы уделять внимание тонкостям музыкальной традиции (которую указанные трубадуры и сами-то, если честно, знали с пятого на десятое). Автором мелодии числили какого-то барда-ибера, пришедшего вместе с отрядами горцев, чтобы сражаться в первых рядах (как то в обычае у всех гэльских племен) и после битвы воздать должное победителям и побежденным. Надо быть немалым оригиналом, чтобы делать это в такой манере, однако странное чувство юмора считалось отличительной чертой всех народов, родственных гэлам, и испанцы не обошли вниманием эту странность. Можно сказать даже, чужеродность: обычаи и нравы в землях Астурии, Андалузии, Каталонии, Леона и Лигурии различались достаточно, чтобы эти земли звались отдельными королевствами по праву, а не по прихоти наместников Pax Mediterrania (как было еще двести пятьдесят лет назад). Но могли они и объединиться под общим названием, оставшимся со времен все тех же наместников, - Испания. У пяти королевств было больше общего друг с другом, чем с лежащей на северо-востоке Иберией. А с Иберией - много больше, чем с землями мавров за Геркулесовым проливом. Своеобразное гэльское чувство юмора не раз служило поводом (а порой и причиной) для драк и даже сражений между иберами и испанцами, однако сейчас оно как никогда сплотило эти народы. Правда, не само чувство юмора, а одно из "последствий" его применения в деле - издевательски-лирическая песня о битве в Геркулесовом проливе, который жители Берберии и Марокко по ведомой лишь им причине звали "Мадыку Бугазу".